Кристаль - Поль-Франсуа Уссон

Девушка умерла не от холода — или, во всяком случае, холод лишь довершил дело. Удар был нанесен с такой силой, что на затылке осталась большая круглая вмятина. Застывшая кровь удерживала мозг от вытекания. Жозетте нанесли всего один удар, но его, пожалуй, хватило бы, чтобы убить быка на скотобойне.

Тревога нависла над отелем, словно тяжелая плотная туча. После утренних выпусков новостей беспокойство мгновенно охватило всю страну. Кажется, к вечеру не осталось ни одного жителя, который не слышал бы о трагедии, разыгравшейся в стенах отеля «Европа».

Крагсет держался из последних сил. Командир военного подразделения взял на себя охрану внешних рубежей. Но старшего комиссара ожидала неизбежная встреча с журналистами, ему также предстояла печальная необходимость сообщить о происшедшем родственникам жертв.

Анжела сознавала: пусть на мгновение, но она всерьез поверила, что видит Кристаль на месте своей крестницы. Еще никогда прежде она не испытывала большего смятения.

Она ступила на очень зыбкую почву.

«Я сильная, — повторяла она про себя, — я всегда была сильной».

— Я сама позвоню матери Жозетты, — сказала она Красгету, — так будет лучше.

Тот взглянул на нее с сочувствием и хотел что-то сказать, но в этот момент к нему подошел один из подчиненных:

— Невозможно вывезти тела…

— Судмедэксперт еще не закончил?

— Не в этом дело. Собрались журналисты, целая толпа. Они везде. Торчат у каждого выхода.

Наружная лестница охранялась военными, но пространство перед входом в отель напоминало съемочную площадку в самый разгар работы. Единственная разница заключалась в том, что журналисты были настоящими. Они прибыли, чтобы посмотреть на настоящие трупы и задать настоящие вопросы.

Анжела, Имир и подошедший полицейский смотрели на Крагсета так, словно от его ответов на вопросы зависела их жизнь. Затем к ним присоединился и командир военного подразделения.

— Наверно, придется тебе с ними встретиться, — хмуро сказал он, обращаясь к комиссару.

— Еще пару минут…

— Будешь говорить с ними внутри или снаружи?

— Ни в коем случае не пускать никого в отель! Слышишь? Никого!

— Мы контролируем все выходы, — заверил его военный, удаляясь.

— Контролируют они… Скажи, я встречусь с ними на стоянке. — И, повернувшись к подчиненному, добавил: — Пока я их отвлекаю, вынесите тела через черный ход, по которому выносят мусор.

— Вы идете, комиссар? — спросила Анжела. Ее глаза еще больше покраснели и распухли. Лишь огромные ладони Имира, лежавшие у нее на плечах, помогали ей не сломаться окончательно.

— Значит, ты… позвонишь? — на всякий случай переспросил Крагсет.

Анжела молча кивнула.

— Спасибо, Анжела… В такой ситуации хуже всего услышать голос незнакомца, да еще и говорящего на плохом английском…

Появился директор отеля. За три дня этот и без того унылый человек превратился в настоящего зомби. Серая кожа, один и тот же помятый костюм… В руке у него была сумка, которую он протянул Анжеле со словами:

— Мадемуазель… тысяча извинений… ваш багаж. Его доставили из аэропорта еще вчера, но по ошибке он оказался среди багажа другой группы…

Анжела узнала старую отцовскую кожаную сумку. Ее долгожданный багаж, который успел слетать на тропические острова… Она так хотела увидеть свой багаж все это время, и вот теперь он был совершенно ей безразличен.

В сопровождении военного Крагсет направился к выходу. За ними последовал и директор.

— Анжела?.. Анжела?.. Я провожу тебя до твоего номера…

Имир по-прежнему стоял к ней вплотную. У него был настолько обеспокоенный вид, что она попыталась улыбнуться:

— Нет, все в порядке. Мне наконец-то привезли багаж. Теперь я хотя бы найду себе занятие — разберу вещи…

— Хочешь приехать сегодня вечером? Я снова пришлю за тобой такси в то же время, что и вчера… И приготовлю новый ужин.

При мысли о еде Анжелу слегка затошнило. Она убрала руки Имира со своих плеч, сказав:

— Мне нужно позвонить…

В этот момент ей пришла мысль в голову.

— Заодно позвоню Бьорну, — добавила Анжела. — Да, нужно, чтобы он был в курсе дел.

И, больше не глядя на Имира, вцепилась в свою сумку как в единственное утешение. Она набросила широкий ремень на плечо и пошла к себе, чтобы сделать два самых тяжелых в своей жизни телефонных звонка.

Вернувшись домой, Бьорн обнаружил, что дверь гаража чуть ли не до середины занесена снегом. Он оставил свой «танк» снаружи, среди огромных сугробов, и, утопая в снегу, направился к крыльцу, оставляя огромные следы, похожие на медвежьи. На крыльце тоже был небольшой сугроб снега, осыпавшегося с крыши.

На стенах узкого полутемного холла дрожали отблески люстры из стеклянных ромбов, покрытых цветной эмалью. По мере того как Бьорн поднимался наверх, становилось все темнее.

Коробки с архивными делами, наскоро отобранные в комиссариате, Бьорн сгрузил на банкетку в коридорчике второго этажа. Снежные отпечатки его мощных рифленых подошв по пути наверх были более четкими из-за этого дополнительного груза. Идя в гостиную, в обратном направлении, он оставлял уже менее заметные следы.

Горы папок, громоздившиеся на низком журнальном столике и на ковре, свидетельствовали о том, что их пытались более-менее классифицировать. Пустые пивные бутылки покрывали пол между канапе и маленьким секретером, валялись среди стопок журналов, еще запечатанных в целлофан. Одинокая бутылка стояла у самого входа в кухню, сохраняя хрупкое равновесие на ободке большой плетеной корзины с тремя ручками и множеством отверстий в виде маленьких сердечек.

Дверь черного хода была закрыта неплотно, и при каждом ударе ветра дверная щеколда, казалось, готова была сорваться.

В углу гостиной хрипел старый радиоприемник — рычажок звукоснимателя был повернут до упора. Прерывистый треск был отчетливо слышен в пустом доме, так же как громкое урчание старого холодильника, который время от времени, отключаясь, вздрагивал всем своим огромным металлическим корпусом. Эти звуки не оживляли дом — скорее, напоминали жалобы призраков. Лестница, некогда натертая воском и сверкающая, потемнела и расшаталась, так что теперь больше напоминала подъем на эшафот.

Внезапно зазвонил телефон. После сигнала автоответчика послышался женский голос:

— Комиссар, это Эли… горничная из отеля «Европа». Алло!.. Это я тогда обнаружила тело в сауне, ты помнишь?.. Вот решила позвонить… нашла телефон в справочнике… Алло?.. Ты просил меня позвонить, если я вспомню что-нибудь… Так вот, я вспомнила… Надеюсь, эта машина меня запишет?.. В то утро, когда я нашла бедную девочку в сауне… когда я только пришла на работу, я заметила на парковке — той, которая за отелем…