Долго и счастливо? - Котов

“убила”, Элизабетта? У старого сатира было больное сердце. Я просто ускорила его кончину.

— Каких-то полдня назад в гневной тираде вы слезно пытались убедить меня, что любили Моретти.

Закусив нижнюю губу, Франческа неловко пожимает плечами:

— Может, и любила по-своему. Роберто был сильным, незаурядным. Я его уважала. Но я всегда помнила, ради чего я все это затеяла. Моей истинной любовью был не Роберто, она ждала меня за много миль от дома. И какого, только представьте себе, какого мне было, после всех терний и слез, после стариковской похоти, после его трупа на моих коленях, обнаружить здесь, в месте, которое принадлежит мне по праву, вас? Еще эту чертову семейку, но с ними позже. Главное — вы, Элизабетта! — впервые вскрикивает она, в бессильной ярости шлепнув рукой по поручню станка. — Надеюсь, теперь вы понимаете, почему несмотря на всю симпатию к вам, мне пришлось вас уничтожить. Заметьте, я выбрала гуманный способ: ни вы, ни ваш плод не пострадали. И не пострадают, если вы сделаете то, что должны, — отчетливо добавляет она, буравя меня ледяным взглядом.

Меня бросает в холодный пот, я испуганно отступаю назад. “Ни вы, ни ваш плод не пострадали”. То, как она это произнесла, наводит на мысли о душевной болезни, а вся ее история словно призвана показать, как сильно она старалась быть человечной по отношению ко мне и как сильно это противно ее натуре. Я вспоминаю разговор Франчески и Вонки, подслушанный мной из лакричного куста. Теперь наконец все обрело смысл. Смысл, который оказался куда страшнее, чем все мои фантазии вместе взятые.

Франческа истерично всхлипывает и прикрывает рот рукой, не сводя с меня смеющихся глаз. Если сейчас она впервые перестала играть, то то, как она говорит и выглядит, открывает мне жуткую истину: она безумна. И оттого куда опасней, чем казалась мне вначале.

— Ах, Элизабетта, я думала о вас лучше. Или хуже? Я думала, что вы — БОЛЬШЕ, пока прощупывала ваши слабости, искала у вас двойное дно. Но вы — мелкая рыбешечка. Я долго не могла поверить в то, что меня обошла девочка “пустое место”, думала, что вы авантюристка, которая прячет свои коготки до лучших времен. Но вы — случайный человек с улицы, и изучив вас лучше, я уверовала, что убрать с моего пути вас будет легко. Знаете, я ошиблась. Знаете, план А провалился с треском. Но зато я наконец поняла, что Он в вас нашел. Вы праведница, эдакая Дева Мария, понимающая, подстраивающаяся, чуткая, жертвенная. Я дам вам совет на будущее: таких, как вы, мужчины не любят. Их буквально тошнит от святости. Мужчины вообще устроены странно: они не выносят женщин, которые смотрят им в рот и стелят соломку перед каждым шагом, зато жизнь готовы отдать за ту, которая не будет с ними считаться. Это вам на будущее, ведь вы еще молоды и хороши собой, и несмотря на… груз, еще найдете себе какого-нибудь Джона Смита, меланхоличного клерка, и… впрочем, я увлеклась. О чем это я? Да, что же он в вас нашел. А нашел он в вас — та-дам! — друга. Да-а, наш одинокий мальчик встретил человека, которому не только безоговорочно доверился, но и к которому проникся своего рода уважением, и это такая тоска, Бетта, что я сейчас усну на середине фразы. Еще один совет на будущее от тети Франчески: мужчине нужно быть соперником, а не другом. В соперничестве есть риск, страсть, секс, а в дружбе… — она демонстративно разводит руками, — компромисс да и только.

Не знаю, что изменилось в моем лице, на какую болевую точку она нажала, только вглядевшись в меня, Франческа вдруг делает быстрый шаг вперед и хватает меня за локоть.

— Не надо противиться, я хочу подвести вас к зеркалу, — властным голосом она упраздняет все мои слабые трепыхания.

Отражение беспристрастно показывает две фигуры: одну, в просторной белой блузе и синих джинсах, — бледную, с затравленным взглядом; другую, в черной экипировке, — румяную и светящуюся от счастья.

— Да вы только посмотрите, Элизабетта! — ликует Франческа. — Не знаю, любите ли вы балет и знакомы ли с ним, но это просто сцена из “Лебединого озера”. Белый лебедь. Черный лебедь. Вы — такая славная Одетта, которой суждено проиграть Одиллии. Помните, принц Зигфрид отдает предпочтение черному лебедю, потому что… потому что все вышесказанное — не хочу повторяться. С помощью таланта Шарлотты я уничтожила то единственное, что между вами и вашим мужем было обоюдного: я уничтожила вашу дружбу. Эти десять рецептов он вам никогда не простит, вы и сами это знаете. Он вас больше не захочет. Вы для него теперь… как же это по-английски… с гнильцой. Кстати, не терзайте себя понапрасну: может быть, вы бы и не решились на такую глупость, но в тот волшебный пирог (кстати, моя идея) затесалась львиная доля порошка безрассудства. Только вам, конечно, никто не поверит. И нет, не думайте, что вы сможете оклеветать меня и потянуть следом за собой в изгнание. Как я уже сказала, никто вам не поверит. Он вам не поверит. Он поверит мне, но лишь потому, что подсознательно сам этого захочет, — она вдруг резко кидается к аудиопроигрывателю и щелкает пультом. Из динамиков звучит музыка Габриэля Форе, который не имеет отношения к «Лебединому озеру», но видимо, это Франческу уже не слишком заботит. Широко улыбаясь, она делает серию балетных па.

— Когда я выигрываю, я всегда танцую, — поясняет она, доверчиво протягивая мне руки, словно приглашая примкнуть к ее танцу, но я мрачно скрещиваю их на груди. Ей не завлечь меня в водоворот своего безумия. Она только заливисто хохочет:

— Ну же, Элизабетта, не стойте букой, скиньте эмоциональное напряжение. Вы сейчас уже ничего не сумеете сделать. Столько времени вы были слепы! Я не переставала недоумевать: неужели вы правда ничего не видите? Неужели наивность настолько застилает вам глаза? Изящно наклонив корпус в танце, она склоняется к моему уху:

— Ваш муж уже предпочел меня вам. Он сам захочет скинуть вас с пьедестала, как только предоставится такая возможность. Только прошу вас, не думайте, что я злорадствую. Я не радуюсь вашему поражению — я радуюсь собственной победе. Я буду искренне рада узнать, что вы нашли счастье… в другом месте. — И она начинает прыгать, ножницами раскрывая ноги в воздухе.

— Фухх… Вижу, танцевать вы не хотите. Очень жаль, тогда вам придется уйти, от ваших тяжелых эмоций зефир утратит свою воздушность… и как я потом объясню это своему возлюбленному?

Франческа выключает музыку