Опасные игры - Карина Хэлли

– Лезь под кровать, Элли, – сказал мне дядя. – Больше я тебя не обману. Лезь под кровать.

Я оглядела комнату в поисках выхода. Хлопнула дверь машины. Раздались шаги.

Кэмден вошёл в комнату, прижал палец к губам, делая нам всем знак молчать. Указал на кровать, кивнул.

Я сомневалась, что смогу пошевелиться. Страх был слишком сильным. Я услышала стук в дверь. Кто-то пытался дёрнуть задвижку. Смерть была рядом.

Но каким-то чудом я справилась. Я забралась под кровать с одной стороны, Кэмден – с другой, оба поджали колени, прижались к полу. Пружины пробитого матраца вцепились мне в волосы, но я не чувствовала боли.

Лёжа под кроватью бок о бок, мы отползли как можно дальше к стене, свернулись в клубок.

– Уборка номера! – закричал Хавьер из-за двери.

Затаив дыхание, я ждала. Дядя Джим выбрался из кровати, матрац над нами чуть приподнялся. Я видела его ноги в пыльных ботинках, видела, как он подошёл к двери и открыл.

– Что за херня? – спросил Хавьер спокойно, но я слышала, как в его голосе проступает раздражение. Я видела его ноги в блестящих кожаных туфлях. Вслед за ним вошли Рауль и Алекс.

Я. Не. Могла. Дышать.

– Я не знаю, что случилось, – сказал дядя Джим. Он пытался оставаться спокойным, но его голос дрожал. – Они приехали и тут же уехали. Мне кажется, они что-то заподозрили, но я не знаю почему.

– Они – что? – прошипел Хавьер. – Они были здесь? И ты их упустил?

Я видела лишь его голени, но чувствовала – он изгибается, как змея. Ждёт подходящего момента, чтобы ужалить.

– Я… я не знаю, что случилось, – продолжал оправдываться дядя Джим. – Я попробую ещё раз. Это всё тот парень, Маккуин, он не хотел, чтобы Элли была здесь…

– Хм-м-м… – пробормотал Хавьер. Судя по всему, он повернулся, посмотрел на остальных. Его ноги в туфлях приблизились к кровати. К нам.

Кэмден крепко сжал мои пальцы, переплёл со своими. Мы прижались друг к другу как можно крепче. Мы были слишком простой целью. Хавьеру ничего не стоило заглянуть под кровать и увидеть нас. Просто сунуть туда пистолет и выстрелить. Или прострелить матрац. У нас не было выхода. Даже пистолет Кэмдена не помог бы нам выбраться отсюда живыми.

Хавьер остановился совсем рядом. Я видела в мельчайших подробностях шероховатую кожу его коричневых туфель, серые нити в чёрных кашемировых носках. Его ноги развернулись. Теперь на нас смотрели каблуки. Я не смела дышать, и я не смогла бы, даже если бы захотела.

– Ты всё ещё хочешь денег? – почти ласково спросил Хавьер.

– Да, конечно, – ответил дядя Джим. – Но я не знаю, что случилось. Я не знаю, почему они уехали. В следующий раз придумаю что-то получше. Мне нужны деньги, вы знаете, что нужны.

– Говоришь, они поверили в твой рассказ?

– Элли верит всему, что я ей говорю, – ответил он с лёгкой горечью. Ещё один камень в мой огород.

– Ты и сам знаешь, что ты не самый лучший дядя, – нежно сказал Хавьер. – Бедная девочка тебе доверилась, а ты её так подвёл. Поверь мне, я и сам недавно обошёлся с ней не лучше. Она даже отдохнуть не успела.

Я услышала, как дядя тяжело сглотнул.

– Из-за Элли моя жизнь стала очень сложной.

– И моя тоже, – согласился Хавьер. – Но я наслаждался каждой её минутой.

Я знала – он улыбается. Я это чувствовала.

– Вы обещали, что не причините ей вреда, – сказал дядя Джим. – Вы же обещали, верно?

Хавьер расхохотался.

– Я никогда не нарушаю обещаний. – Он медленно побрёл к двери. С каждым его шагом моё сердце билось всё медленнее. Но внезапно он остановился, повернулся.

– Но, к несчастью, я пообещал убить любого, кто причинит ей боль. Ты здесь, верно? И ты причинил ей боль, – Хавьер снял пистолет с предохранителя. Повисла напряжённая тишина, мой мир замедлился. Я не сводила глаз с двух пар ног у кровати. Дядя Джим сделал шаг и пошатнулся.

Он рухнул на пол прямо перед нами. Выстрел пришёлся в голову.

Кэмден резко зажал мне рот рукой, чтобы я не закричала. Я кусала его пальцы, я просто не могла сдержаться. Я должна была их кусать, чтобы молчать, чтобы не выдать нас. И Кэмден терпел, он зажимал мне рот, пока я не проглотила свой крик.

– Как жаль, – сказал Хавьер Раулю и Алексу. Они вышли из комнаты, закрыли за собой дверь. Я лежала, не шевелясь, не в силах отвести взгляд от неподвижного лица дяди, от крошечной капли крови, медленно сползающей вниз по его лбу, от его раскрытых глаз, в которых застыло запоздалое раскаяние. Его глаза смотрели на меня, прожигали мне мозг, и я знала, что никогда не забуду его лицо.

Машина завелась и уехала. Кэмден выбрался из-под кровати. Разорвал простыню, накрыл ею тело дяди. Это не помогло. Я всё равно видела его остекленевший взгляд.

Кэмден подошёл к окну.

– Элли, нам надо идти. Они могут вернуться. Элли?

Он опустился на колени возле кровати.

– Элли, прошу тебя… нам надо уходить.

Я никогда не испытывала травматического шока, но знала – это он. Я не могла пошевелиться. Не могла говорить. Ничего не могла.

Внезапно Кэмден нагнулся и потянул меня из-под кровати за руку и ремень джинсов. Он тащил меня по плотному, пыльному ковру, пока я не нашла в себе сил подняться.

Он поднял меня и сжал в крепких объятиях, он гладил меня по голове, обнимал.

– Прости меня. Но нам нужно идти. Я не могу сейчас тебя потерять.

Я пыталась кивнуть, но ничего не вышло. Кэмден отпустил пистолет, сжал мою руку, повёл меня по комнате. Я не сводила глаз с простыни на полу, зная, что лежит под этой простынёй.

Он открыл дверь, осмотрелся, убедился, что всё чисто. Мы пошли по коридору назад. Я не помню, как бежала, как перебралась через изгородь, как дошла до машины, как мы сели и поехали по просёлочной дороге, не включив фары. Не помню, как мы вырулили на дорогу, ведущую в Темекула.

Всё, что я помню, – как мой дядя предал меня ради пятидесяти тысяч долларов. И теперь мой дядя был мёртв.

Проснувшись утром, я ненадолго ощутила то прекрасное чувство мира и тепла, какое бывает, когда мозг ещё не вспомнил события прошедшего дня. Тебе кажется, что всё хорошо, всё нормально, пока реальность не бьёт по тебе молотком, не раздавливает твои внутренности, твой мир. Ничего уже не будет нормально. Всё изменилось навсегда. Это был не сон. Ты жива, всё происходит наяву, и теперь тебе придётся собирать по кускам всё, что раздроблено.

Самая паршивая, самая тяжёлая работа.

Мы остановились в хижине возле Темекула. Кэмден предложил выбрать какое-то необычное место, куда Хавьер не сообразит сунуться. Хижины были частью лагеря, расположенного на холмах среди жёлтых сосен. Здесь было красиво и тихо, здесь хорошо было пожить пару дней, чтобы собраться с духом и вспомнить, как прекрасна жизнь.