Мод. Откровенная история одной семьи - Донна Фоли Мабри

— Может, лучше останетесь дома, а Бад расскажет, чем он занимался все это время? Думаю, и Полу будет интересно послушать.

— Пол пойдет с нами, — ответил Джордж. — Закажем ему кока-колы. Я хочу немного похвастаться своим сыном. Он так хорош в этой форме и совсем скоро отправится служить своей стране. Я им горжусь! Только взгляни на его плечи — на них опять сержантские погоны!

Джордж вышел вместе с Бадом, все еще обнимая его за плечи. Они были одного роста и телосложения, и даже походка у них была одинаковая. Со спины различить их можно было только по форме да по волосам Джорджа, уже тронутым сединой. Джин шел следом, а Пол вприпрыжку скакал вокруг них.

— Ужин будет к шести, — крикнула я им вслед.

Ровно в шесть я накрыла на стол. Каждые десять минут я подходила к двери и смотрела на улицу, но они все не показывались. Наконец в семь Эвелин начала канючить:

— Я есть хочу, давайте ужинать!

— Вернутся и поедят, мам, — подхватила Бетти Сью.

И вот мы, три женщины, сели за стол. Обычно я хорошо ела, но теперь просто размазывала еду по тарелке. После ужина Эвелин унесла Донну наверх, чтобы искупать и уложить спать. Мы с Бетти Сью отнесли посуду на кухню и накрыли оставшуюся на столе еду полотенцем. Мужчины съедят ее и в холодном виде, когда вернутся. Я услышала радио из комнаты Джина и поняла: Эвелин мы в этот вечер больше не увидим. Что ж, невелика потеря. Каждая минута в ее обществе была для меня сущим наказанием — говорить нам с ней было не о чем.

Джин с Полом вернулись около девяти, я встретила их в дверях.

— А где отец и Бад? — спросила я, наклонившись к Джину и принюхавшись. Пивом от него не пахло.

— Все еще в пивной, — ответил он. — Травят байки и анекдоты, а все смеются. Ну, ты же их знаешь.

— Да уж, знаю. Рада, что вам хватило ума вернуться трезвыми.

На Джина, моего славного мальчика, всегда можно было положиться.

— Ну, мы с Полом перепили «Доктора Пеппера», да, Пол? — И он ткнул брата локтем под ребра.

Пол улыбнулся:

— Ага, но после него ведь не бывает похмелья, да?

— Это точно, — согласился Джин.

Я погнала Пола к лестнице.

— Марш спать, не то не разбужу завтра в церковь!

— Не хочу я в твою церковь, — надулся Пол.

— Мне все равно, чего ты хочешь. Сейчас же ступай к себе в комнату.

Он повернулся и ворча поплелся к себе.

Джин быстро обнял меня.

— Я тоже, пожалуй, пойду, не то Эвелин начнет пилить.

Я хмуро посмотрела ему вслед. До женитьбы он ни разу не пропускал воскресную службу, но мне не хотелось будить его рано утром. Мать Эвелин была баптисткой, и девчонка отказывалась ходить в церковь вместе со мной, хотя и с матерью тоже не ходила. А раз не ходила Эвелин, то и Джин перестал. Все свободное время он предпочитал проводить с женой и дочкой.

Я чувствовала, что это Джордж виноват в том, что моя семья неуважительно относится к посещению церкви. Это он подал им дурной пример. И на сей раз я даже не попыталась подавить проснувшееся в душе негодование.

Я отправилась в постель, но лежала без сна, прислушиваясь в ожидании Джорджа и Бада. Было уже за полночь, когда я услышала, как они громко распевают песню и, спотыкаясь, поднимаются по лестнице. Я почти бросилась им навстречу.

Когда они вошли, я встала перед ними. Поддерживая друг друга, они не обращали на меня внимания; от них за версту несло пивом и сигаретами. Бад практически упал на диван и тут же заснул. Джордж снял с него ботинки и укрыл одеялом. Я вернулась в постель.

На другое утро я рано встала и оделась, чтобы идти в церковь. Пол отказывался вставать и отпихивал мою руку, когда я дергала его за ногу, чтобы разбудить. Наконец я сдалась, и мы с Бетти Сью пошли к соседям и отправились в церковь вместе с Бесси и ее семьей. Я была благодарна Бесси за то, что она не расспрашивала меня о мужчинах: наверняка слышала, как они вернулись.

В понедельник Джорджу нужно было на работу, поэтому в воскресенье вечером Бад ушел гулять один.

В понедельник вечером Джордж приехал с работы на грузовике Джона и привез с собой полный комплект постельного белья — купил подержанное у одного из рабочих завода.

— Зачем это, Джордж? — спросила я.

— Постелю Баду в подвале. Не хочу, чтобы он спал на этом диване — он ему слишком короток.

— Да ведь он пробудет здесь всего пару недель, к тому же все это время он будет пьянствовать. А потом куда мы это денем?

Джордж сердито зыркнул на меня:

— Он идет на войну, Мод! И если выпивка помогает ему расслабиться и забыть свой страх, я не против. Мне и самому страшно. Вот он уйдет, и мы, может быть, никогда больше не увидим нашего мальчика, поэтому, пока он с нами, я буду обращаться с ним как должно.

Всплеснув руками, я вернулась на кухню.

Каждую ночь Бад приходил домой пьяным. По пятницам и субботам Джордж уходил гулять вместе с ним.

Две недели пролетели, а Бад все не спешил возвращаться в часть.

— А тебе не влетит? — спросила я.

— Не-е. Мы со стариком друзья — я ему как-то жизнь спас.

— Это как?

— Собрал как-то новобранцев на стрелковом полигоне, а старик пришел нас проверить. У одного из новичков снесло крышу, он наставил ружье на старика и заявил, что сейчас его убьет. Тогда я встал между ними и сказал, что сперва придется застрелить меня.

— О, Бад! Какой ты храбрый!

— Да нет, я просто знал, что парень перепугался и не хотел идти на войну. Я побеседовал с ним, пока он не успокоился. Наконец он опустил ружье, и его отвели в санчасть. Больше мы его не видели. С тех пор старик все делает, чтобы облегчить мне жизнь. Потому мне и погоны вернули.

Однажды вечером, в конце третьей недели, в дверь постучали двое военных — пришли к Баду. Он еще спал, а когда я его позвала, спустился и поприветствовал их, словно старых друзей. Они хлопали друг друга по спине и шутили, как братья, которые давно не виделись. Я не верила своим глазам. Как и отец, Бад мог и птиц в лесу очаровать.

Потом все трое куда-то ушли и вернулись только под утро. Один спал на диване, Бад на полу, а третий — в постели Бада. На следующий вечер они отправились пить, а потом снова и снова.

Потом пришли еще двое, Бад поприветствовал и их так же сердечно, как и первых двух. «Он что, со всем лагерем подружился?» — невольно спрашивала я про себя. Поскольку за эти годы его не раз лишали погон, я сделал вывод, что у Бада сложились близкие отношения со многими рядовыми. Эти двое, должно быть, имели более строгие указания и от пива отказались. Наконец Бад собрал свои вещи, и все пятеро уехали. Перед этим Бад обнял всех членов семьи, пожал нам руки и пообещал писать.