Посторонним вход воспрещен - Василий Головачев

Она подняла руку, останавливая его:

– Здесь нет Яры, Влас. Здесь находится Ярослава Никитична Тихонова, координатор стройки. Если у тебя есть к ней вопросы – задавай, я отвечу. Если же ты пришёл поговорить о личных делах и проблемах, то обратился не по адресу.

Тихонов криво улыбнулся:

– Ты всё забыла?

– Всё, что я помню, – моё! Всё, что я забыла, – твоё. Мы очень близки…

Лицо Тихонова посветлело, глаза расширились, заблестели, рот приоткрылся. Ярослава чуть не фыркнула, так он был сейчас смешон, и добавила безжалостно:

– Близки по стремлению к цели, эгоистичны, поэтому мы никогда не будем счастливы вместе. Мы даже не можем остаться друзьями, только партнёрами.

Тихонов сглотнул, посидел несколько мгновений с разгладившимся, пустым лицом, сделал усилие и вернул себе прежний волевой вид.

– Ты просто не готова к разговору о личном. Я подожду. Эта стройка скоро закончится, ты вернёшься на Землю, и мы встретимся. Обещаю тебе, я буду терпелив. Но настойчив.

– Мог бы и не обещать, – с грустью усмехнулась Ярослава. – В отсутствии настойчивости упрекнуть тебя нельзя. Но я действительно не готова к беседам о личной жизни и вряд ли буду готова в будущем. Это всё, о чём ты хотел со мной поговорить?

– Нет, не всё. Генеральный директор Агентства предложил провести дискуссию о возможных последствиях включения Суперструнника, пригласив на неё всех знаменитых учёных, работающих по данной теме. Дискуссия будет организована здесь, на территории вашей деловой зоны, с привлечением всех информационных видеоканалов.

– Вы серьёзно? – удивилась Ярослава.

– Разумеется, я не шучу. Херцигу уже сообщили об этом решении, он не возражает. Мероприятие обещает быть сногсшибательно интересным.

Ярослава стиснула зубы, чтобы не выругаться.

– Кто подал идею?

– Я! – осклабился Тихонов. – Правда, она великолепна? Наша компания сразу же становится вне подозрений, случись что во время испытаний Суперструнника.

– Идиот!

– Что?! – растерялся начальник Руслана. – Ты… меня?..

– Извини, я о своём, девичьем. Ты прав, испытания могут закончиться совсем не так, как рассчитывают учёные. Но это уже другая история. Когда вы намечаете провести дискуссию?

– Второго мая.

– Хорошо, что предупредили, мы успеем подготовиться.

– Агентство все проблемы берёт на себя…

– Господин Тихонов, – перебила его Ярослава, – в любом случае ваше агентство создаст мне массу других проблем, которые я вынуждена буду решать. Кстати, в ущерб качеству стройки.

– Я тебе помогу…

– Спасибо, не надо. Помощников у меня хватает. Квалифицированных. У вас всё?

Тихонов поднялся, уже не столь важный и решительный, как прежде.

– Один вопрос… личный…

– Хотелось бы обойтись без личных вопросов.

– Только один.

– Хорошо, слушаю.

– Этот Веласкес… кто он тебе?

Брови Ярославы изогнулись, она фыркнула, засмеялась.

– Что в этом смешного? – нахмурился он.

Ярослава на миг стала печальной.

– Боже мой, как вы похожи!

– Ты о ком?

– Так, вспомнила одного человека. Прости, мне нужно работать.

– Ответа не будет?

– Я не знала, что мужские вопросы могут быть глупее женских.

На щёки Тихонова легла краска. Он молча повернулся и вышел.

Ярослава закрыла глаза, откинулась на спинку кресла. Улыбнулась сама себе.

– Вы очень удивитесь, милые мои, когда узнаете, кто мне Веласкес.

В ухе проклюнулся вызов рации:

– Координатор, я вам нужен?

Ярослава с трудом сосредоточилась на рабочих проблемах.

– Через полчаса летим к левому стриммеру, там намечается срыв графика.

– Буду через полчаса.

– Ты в курсе, что ФАК собирается провести у нас дискуссию о возможных последствиях включения Суперструнника?

Веласкес помолчал.

– Мне об этом никто не говорил.

– Я тоже только что сама узнала. Тебе придётся заняться размещением специалистов, а главное – найти парочку физиков, способных внятно объяснить широкой общественности, что Суперклизма безопасна во всех отношениях.

– Найдём.

– Тогда жду через полчаса.

Ярослава переключила все координационные каналы на двух заместителей, поколебалась немного, но всё же нашла в себе силы не звонить Руслану. Хотя очень хотела увидеть его.

Спустилась в бар в сопровождении витса-телохранителя, заказала горячий венерианский гипоик, или мёд, как его называли, по цвету напоминавший жидкий изумруд. Поискала свободное местечко у прозрачной стены зала с видом на Млечный Путь, села.

И в этот момент в бар, словно чувствуя её появление, вошёл Руслан.

Глаза их встретились…

Его заметили совершенно случайно: телескоп «Хаббл-100», обозревающий просторы окраин Солнечной системы в автоматическом режиме, зафиксировал блеснувшую в отсвете звёзд пылинку, и контролирующий работу телескопа инк решил разобраться, что он обнаружил. Оказалось – не ядро кометы в афелии и не ледяной астероид. Уже через час после непрерывных наблюдений участка неба в этом направлении стало ясно, что «Хаббл» обнаружил мчавшийся к Солнцу космический корабль.

Новость сенсацией не стала. За дело взялась Служба безопасности Солнечной системы, и вся информация о появлении корабля была засекречена.

Вскоре выяснилось, что корабль не имеет отношения к инопланетянам, принадлежит той же самой Службе, носит имя «Ра» и, по данным пограничников, должен находиться в это время в доке на одном из спутников Юпитера. Почему он вдруг возник далеко за пределами Солнечной системы, да ещё мчавшимся к ней из глубин созвездия Орла почти со скоростью света, никто из начальников СБ сказать не мог. В том числе новый директор Службы безопасности Алан Гут. Для него появление спейсера тоже оказалось полной неожиданностью.

«Ра» пронзил облако Оорта, состоящее из ледяных глыб, мелких камней и пылевых конгломератов – ядер будущих комет, затем пояс Койпера за пределами орбит Плутона и Нептуна. Ни на один запрос наблюдателей Погранслужбы, контролирующих границы Солнечной системы, он не ответил, отчего стало ясно, что либо корабль идёт в полностью автоматическом режиме, исключающем любой обмен информацией, либо он без экипажа, либо экипаж по каким-то причинам не может ответить на вызовы. Мало того, спейсер не сбросил скорость и продолжал мчаться в прежнем направлении, причём не точно к Солнцу или тем более к вероятной точке встречи с Землёй, а на пять градусов «левее». Если бы люди предоставили ему свободу, он миновал бы Солнце и нырнул в темноту пространства между Рукавами Угольника и Южного Креста.