ДНК неземной любви - Татьяна Степанова

– Вы что, белены объелись?!

– Всю эту неделю я ни одной ночи не сплю, трупы за тобой на бульваре подбираю. И мне это тоже не нравится. Пистолет у твоего виска. Двинешься – нажму спусковой крючок, а потом мы скажем, что... это ты сам. Что мы просто недоглядели... прокол-с... ну максимум неполное служебное за это после расследования инцидента... А где будешь ты?

– Вы... это была просто шутка... ну да, трюк... там же было полно народа, моих людей, и все они ждали от меня... я не мог... Но и вы тоже – вы ворвались в мой клуб, к моим гостям... я просто не мог иначе!

– А где будешь ты?

– Да прекратите же! – Кадош стиснул кулаки, и в этот миг Катя прижала дуло пистолета к его виску. – Ну, пожалуйста... я не мог, они считают меня сильным... я должен был доказать им всем... но вы же не пострадали...

– Значит, просто трюк? Холостые патроны, – сказала Лиля. – Ладно, так и запишем в протоколе. А на кладбище?

– На каком кладбище?

– На том, где свинью зарезали.

– Я не понимаю, о чем вы.

– У нас свидетели – работники кладбища, директор показания даст, сторож. Что там было той ночью?

– Ничего. Клянусь, ничего серьезного... Если хотите – еще один трюк. Приехали, надо было просто выпустить пар, развлечься, расслабиться...

– Значит, и этот трюк, и тот трюк – оккультный. Кровь мертвецам... И ничего серьезного? Без всяких последствий? – Лиля протянула руку, и Катя вернула ей пистолет.

Кадош-Скорпион дотронулся до виска, словно там был ожог.

– Это просто формальность... ритуалы... но многих это привлекает. Все непонятное всегда привлекает.

– А зачем вы разрыли соседнюю могилу? – спросила Лиля.

– Мы не трогали.

– Как это не трогали, не разрывали. Вот у меня протокол осмотра, могила некой Белоусовой Ларисы – повреждено надгробие, сломан памятник.

– Это не мы.

– Что же, по-вашему, могила сама собой вот так? – Случайно или намеренно капитан Белоручка спросила это совершенно особым тоном.

– Я не понимаю вас.

– Не понимаете? Там у нас задержанные сидят из числа ваших адептов. Уж не знаю, кто они – готы, сатанисты, оккультисты, а может, они в вас, Скорпион, верят как в своего мессию... Сотрудники наши побеседовали с ними... И опять же по вопросам веры – так вот для них все эти мертвецы ходячие, покойники восставшие, зомби – прямо как родные, не сомневаются они в их существовании...

– Это же подростки!

– Да нет, люди солидные, бородатые даже есть.

– Дураки.

– А вы были знакомы с Ларисой Белоусовой?

– С кем? Нет, я никогда не был с ней знаком.

– Но вы знали, что она там похоронена?

– Ничего я не знал, я понятия не имел, чьи там могилы, для нас должны были выкопать яму на кладбищенской земле, так положено... это же просто ритуал, перформанс такой, игра...

– Ах, для вас это просто игра. А цель какая же была в этой игре?

– Там разные цели. Для всех игроков – разные. Каждому – своя.

– Вы хотите сказать, что вы мошенническим путем обманывали тех, кто верил вам?

Кадош посмотрел на них. Он уже успокоился, и сейчас в его глазах была такая ненависть...

– А это обязательно – унижать меня? Сначала угрозой убийства, а теперь вот так?

– Кристина Величко какую цель имела в этой вашей «игре»?

– Это пусть она сама вам ответит.

– Ее убили сегодня ночью. На бульваре – так же, как и вашу приемную мать.

– Ее убили?

– Похоже, это для вас новость. Сядьте, в ногах правды нет, – Лиля указала ему на стул. – Так новость это для вас?

– Я... Послушайте, я этого не делал. Вы и тогда с матерью меня тоже... Я этого не делал. Я прошу... нет, требую присутствия на допросе моего адвоката.

– А я вам верю, что лично вы этого не делали, – сказала Лиля.

Кадош моргнул – он был явно сбит с толку.

– Кристина Величко была с вами днем в принадлежащем вам театре «Трагикомическая артель», где проходило прощание с вашей покойной матерью и... тем, вторым, то есть первым убитым на бульваре. По показаниям работников театра, вы вместе поехали в крематорий Донского монастыря, а что случилось потом?

– Она ушла... сбежала. Я хотел, чтобы мы весь этот день провели вместе. Она тоже этого хотела, мне так казалось. А потом там, на Донском... Она... Видимо, она передумала и ушла. Я попросил ее подождать меня в машине, а когда вернулся, ее там уже не было.

– Она была вашей любовницей?

Он не ответил.

– Она принадлежала к кругу ваших последователей?

– Нет... возможно, в будущем... Она просто панически боялась смерти.

– Боялась смерти? Ей кто-то угрожал?

– Мы случайно познакомились в моем кафе. Она рассказала мне историю: в Риме... она ездила в Рим на днях, и ее кто-то сильно напугал в катакомбах.

– В катакомбах?

– Они делали съемку для журнала мод. И там что-то произошло, она толком не поняла – сказала, свет погас и кто-то напал на русскую монахиню, молившуюся там у захоронения святого. Кристина испугалась.

– Она сказала вам, что видела нападавшего?

– Нет... она видела смерть... Это прошло мимо во тьме в нескольких шагах от нее.

– Что это?

В следственную комнату заглянул оперативник.

– Лиля Ивановна, вас просили прерваться, результаты экспертизы готовы.

Когда они ушли, в следственную комнату вернулся конвой. Его отвели в камеру, и он остался один.

Скорпион поднял жало...

Дверь закрылась, звякнул засов, и она вошла...

Те нелепые, смешные, страшно модные босоножки-«гладиаторы» все еще были на ней, а ведь в морге... в морге при вскрытии покойников раздевают догола...

Она молчала, все так же молчала, как и тогда, в машине по дороге к Донскому крематорию. Но молчание уже не было знаком покорности, полного подчинения, в нем таилась угроза. И он это чувствовал.

Дверь камеры закрылась, звякнул засов...

Холодом повеяло...

И она вошла сквозь закрытую дверь...

Думал ли он о такой встрече там, в темноте под звездами, когда приносил свою жертву, когда яма полнилась свиной кровью...

Думал ли он об этом, там, в «Яме», полной ярких неоновых всполохов, когда поднял пистолет и выстрелил...

Темная челка падала ей на лоб, она двигалась как слепая, вытянув вперед руки... Он старался не смотреть на ее руки... Нет, не надо смотреть на них...