ДНК неземной любви - Татьяна Степанова

– Вы поехали один? – спросила Лиля.

– Да.

– На допросах пятилетней давности вы всегда говорили, что поехали на дачу на своей машине вместе с женой.

– Она же вам все сказала, какой смысл теперь... Я поехал один. Я хочу, чтобы вы поняли, чтобы степень вины была разграничена. Так будет проще всем.

– Продолжайте.

– Я остановился у ворот, открыл калитку своим ключом. Дверь дома была открыта, Лара сидела на веранде. Она увидела меня на пороге и... Ее лицо... Столько отчаяния и любви... и страха... Такая хрупкая и беззащитная, моя девочка, моя радость... Я бросился к ней, обнял ее. И в этот миг появилась она – Галина. Я не узнал ее – она всегда так великолепно владела собой, а тут словно обезумела. Что-то крикнула нам, какое-то чудовищное оскорбление и... Я даже не понял, что это нож у нее в руке – так, блеснуло что-то, и она ударила Лару в грудь, а потом в живот... ножом, родную дочь, из-за меня...

Пауза...

В углу приемной мелодично-басовито напольные часы пробили три раза.

– Я закричал, Лара закричала... она... Галина тоже кричала и резала ее ножом... А потом наша девочка упала, а моя жена... рухнула на пол как сноп, а когда осознала, поняла, что она натворила... Я ее не мог никак поднять, оторвать от тела, она вся была в крови... Лара была мертва, я сразу это понял. Она убила ее, зарезала свою дочь.

– Дальше, продолжайте, – велел прокурор.

– Хотите знать, что было потом? Это же так просто. Это только на первый взгляд кажется, что уже все равно. Нет... Я своей вины не отрицаю. Я и тогда не отрицал, не снимал с себя ответственности. С женой мы прожили почти восемнадцать лет – как такое можно вычеркнуть, выбросить...

– Насколько я помню, в то время решался вопрос о назначении вас руководителем управления в департаменте...

– Можете думать, как вам угодно, – Белоусов обвел их всех взглядом. – Что я сделал все, что было сделано потом, в том числе и ради своей собственной карьеры. Но... передо мной, практически лишившись рассудка от горя и ужаса, была моя жена... убийца... И тут же в доме – труп ее дочери, моей Лары... Я должен был выбирать, в конце концов, нас обоих могли обвинить. Мне следовало принять меры. И я их принял. Я кое-что там убрал – в доме, кое-что подправил, я сочинил версию – простую и практически непрошибаемую – о том, как мы вместе с женой приехали и нашли Лару уже вот такой...

– А на самом деле как ваша жена добралась до Мирного? Она следила за вами? Поэтому в тот день ушла с весьма важного заседания, где должна была выступать? – спросила Лиля.

– Да, она следила и приехала в Мирное на частнике, я кое-как добился от нее – она сказала, что не въезжала на машине в поселок, ума хватило... вышла на шоссе и прошла пешком через лес. Она решила поймать нас с поличным – меня и Лару и... Ей показалось в тот миг, что она нас поймала, но это было не так, произошла чудовищная ошибка. Лара никогда... никогда не питала ко мне иных чувств, кроме как... Она не предавала свою мать. Когда я там прибрался, я вызвал врачей и позвонил в милицию, я сделал вид, что мы только что переступили порог. Врачи «Скорой» увидели мою жену на трупе дочери, она обнимала Лару, словно пыталась поднять ее, разбудить – вне себя от горя. И это не было притворством, игрой. Она действительно сходила с ума. И вот что я вам скажу – я ее не судил тогда, я пытался помочь... И не вам ее судить. Есть вещи, где все это бесполезно, бессмысленно – суд, следствие, очные ставки, прения сторон, экспертизы... есть вещи, где все это не играет никакой роли. Это я вам говорю – судья с двадцатилетним стажем.

Это я вам говорю... судья...

– Где орудие убийства? – спросил прокурор.

– Его больше нет, я позаботился, чтобы вы его никогда не нашли, там на рукоятке ножа были ее отпечатки... Набор кухонных ножей мы вместе с Галей купили... в магазине «Все для дома», настоящее немецкое качество, «золинген»... остальные из набора я тоже выбросил. Потом, уже после всего.

– Прочтите и распишитесь внизу, – Лиля подала ему бланк допроса.

Он сосредоточенно прочел.

– Что-нибудь хотите добавить?

– Я сожалею. И я несу свою долю вины за ее смерть. Вы можете думать все что угодно: что я испугался тогда суда, скандала, огласки, испугался за свою карьеру, за должность... Да, тысячу раз да, но и НЕТ. Не дай бог никому стоять перед таким выбором, как я. Это... такая беда... Такие дела, каких ныне стыдимся, потому что конец им – смерть.

– Это что-то из Библии? Вот сейчас вы сказали? – спросила Лиля.

– Да... то есть нет, это «К Римлянам»... Вот, возьмите, тут все верно, я подписал.

Лиля Белоручка забрала протокол и вышла из приемной. Катя проводила ее взглядом – что, вот так срочно понадобилось проверить главу и стих Послания апостола?

Эта последняя фраза Белоусова...

– Будет организован следственный эксперимент с выходом на место, – сказал прокурор. – Там, в Мирном, в вашем доме покажете все, как было тогда, пять лет назад.

Они еще не закончили, а она... Лиля Белоручка вышла в коридор – Катя видела, как она плотно притворила за собой двери приемной.

Свет, льющийся из окон...

Звонок мобильного телефона...

Нет, нет, нет, она покинула приемную секундой раньше, словно почувствовала – сейчас, вот сейчас...

Звонок... номер такой знакомый...

Я люблю вас... Я люблю вас, Лиля, как одна безумная душа...

Еще любить осуждена...

Звонок, звонок, звонок...

Кем осуждены и приговорены мы любить вот так?

Капитан Белоручка осторожно положила протокол на подоконник. Бесполезная теперь бумага... вот сейчас, в эту самую секунду – бесполезная...

Коридор МУРа, где снимали десятки фильмов и сериалов «про оперов»... бесконечная аллея...

Звонок оборвался...

Нет, вот снова, снова...

Свет, льющийся из окон, запертые двери кабинетов, аллея, липы, калитка в кирпичной кладбищенской стене, яма...

Подошла, подкралась легкими неслышными шагами...

Села на край и зачерпнула ладонью жертвенной крови...

Липкое, красное...

Размазала по губам...

Призрачный силуэт и еще что-то там, спрятанное в его тени...

Что-то спрятанное, укрытое от света...

Звонок...

– Алло...

– Лилечка...

– Митя? Митька, это ты? Митька мой...

– Ты занята, можешь говорить?

– Могу.

– У меня выходной сегодня, я весь день дома. Вот убрался, как сумел, в квартире... Ты скоро домой?