Алмазы Цирцеи - Анна Малышева

– Твоя подружка какая-то странная… – Михаил догнал ее и взял под руку, стараясь не отставать. – Взгляд безумный, дикий. Кто она такая?

– Известная художница.

Елена приврала, но ложь, как всегда, произвела лучшее впечатление, чем правда. Михаил тихонько присвистнул и удовлетворенно кивнул:

– А я сразу так и решил! Человек искусства, не от мира сего. А это что у тебя, ее картина?

На самом деле спутник очень ей мешал, в первую очередь из-за своей словоохотливости. Она даже пожалела, что не решилась на это рискованное приключение в одиночку. Впрочем, стоило им отыскать нужный дом и войти в обшарпанный подъезд, как Елена тут же порадовалась, что взяла компаньона. Навстречу им тут же попался нетрезвый мужчина устрашающей внешности – опухший, заросший нечесаной бородой до самых глаз, с багровым рубцом поперек лба. Елена молча посторонилась, стараясь прижаться к стене. А Михаил, напротив, расправил плечи, будто намекая страшилищу на возможную драку. Впрочем, тот вообще не обратил внимания на парочку. Прогрохотав вниз по облупленным мраморным ступеням, мужчина хлопнул входной дверью, оставив после себя удушливый шлейф из запахов перегара и растворителя.

– Наверное, еще какой-нибудь гений, – предположил Михаил. – Они часто так выглядят. Усиленная жизнь духа пожирает плоть – я об этом что-то читал. А лифта, между прочим, нет. Куда нам?

– На самый верх.

Не успели они взобраться на третий этаж, где, по словам Александры, располагалась мастерская скульптора, как им навстречу попалось еще одно колоритное существо. То была странно одетая старуха, вооруженная лысой щеткой для подметания пола и пустым ведром. На плечах у этого привидения болтался камзол из протертого до дыр малинового бархата, из-под него высовывалась обдерганная юбка с кружевной оборкой. На тощих ногах, обтянутых бумажными чулками, красовались мужские ботинки с выдернутыми шнурками. Старуха метнула на парочку такой зловещий взгляд, что те разом остановились.

– Простите, вы не Марья Семеновна? – обратилась к ней Елена, сопоставив кое-какие приметы и решив, что именно об этой «странной особе» говорила Александра.

– Пусть так. А вам зачем? – неожиданно молодым, грудным голосом ответила та.

– Мне сказали, у вас должен быть ключ от мансарды. Александра Корзухина просила меня подняться к ней и оставить вот эту картину для реставрации!

Елена отбарабанила текст, как выученный урок, но еще прежде, чем она договорила, старуха замахала руками:

– Нет, нет и нет! Больше никого туда не пущу! И зачем только ключ у нее взяла?! Где она сама?!

– Александра срочно уехала во Францию, на аукцион. – Елена, не смущенная отпором, продолжала профессионально улыбаться.

Дежурная улыбка, которую женщина на работе была обязана демонстрировать в любых обстоятельствах, так прочно прилипла к ее лицу, что давалась ей теперь без малейших усилий. Диковинно одетая старуха внимательно рассматривала ее и Михаила, которого все происходящее явно забавляло. Наконец Марья Семеновна заявила:

– Давайте картину, я сама ее наверх отнесу. А в мастерскую больше никого не пущу, ни-ни!

– А разве туда кто-то заходил без Александры? – с сильно бьющимся сердцем спросила женщина.

– Вот-вот, кто-то… – проворчала старуха, ставя в угол ведро и засовывая в него щетку. – Непонятно кто.

– Она просила узнать, не спрашивал ли ее кто-нибудь. – Елена старалась не выдать своего волнения. – К ней должны были зайти. Молодой парень, лет двадцати с небольшим, темные волосы… Такой приветливый, улыбается все время… Он?

– А вы откуда знаете? – По реакции старухи она поняла, что верно описала визитера. Марья Семеновна испугалась. Она заметно вздрогнула, взгляд панически заметался, перебегая с Елены на ее спутника. – Заодно с ним, что ли? Так я милицию вызову.

– Не надо никакой милиции. – Елена сделала шаг вперед, старуха попятилась и уперлась спиной в стену. – Я этого типа не знаю, но мне о нем рассказывали. Да и Александра не знает его. Просто он разузнал ее адрес через третьих лиц, вот почему она думала, что он тут появится.

– Я ничего и слышать о нем не хочу. – Марья Семеновна вытащила из кармана камзола пачку папирос и, ввинтив одну в почерневший от смолы янтарный мундштук, закурила. – К нам тут такая публика не ходит, чтоб вы знали. Да и вы что-то темните – картину принесли на реставрацию… Какой уж она там реставратор? Так, спекулянтка. Возле искусства кормится, а сама ничего еще не создала. Вот и с уголовниками связалась… Странно только, что так поздно.

– А почему вы решили, что парень уголовник? – вкрадчиво спросила Елена, сообразив, что если старуха курит и не порывается убежать, значит, ей все-таки хочется поделиться пережитым.

– На морде написано, – выпустив клуб дыма, ответила та авторитетным тоном. – Явился как путный, тихо-скромно. Я как раз у нее в мансарде прибирала, грязищу вывозила, и тут дверь скрипнула. А я-то не заперлась! Оборачиваюсь – стоит, молоденький, симпатичный, улыбается – все точь-в-точь, как вы сказали! «Можно Сашу?» Я говорю: «Ее нет, подождите!» Сел, ждет, все улыбается, а у меня по спине холодом потянуло. Я на такие вещи чуткая, хуже собаки! Убираюсь дальше, а к нему стараюсь держаться все время лицом, чтобы из виду не упускать. Он поулыбался, огляделся, спрашивает: «А вы кто Саше? Вы не ее мама?» Я ответила, что нет, что я здешняя уборщица, во всех мастерских прибираюсь, кому-то даже еще и позирую.

Марья Семеновна не без гордости повела плечами. Елена воспользовалась паузой, чтобы задать вопрос:

– Когда это было? Когда он приходил?

– Да позавчера, ближе к вечеру.

– В пятницу?

Елена прикусила губу, глядя в сторону, чтобы старуха не заметила страха в ее глазах. «Он явился вечером того же дня, когда убил жену клиента Александры, владельца панно. Наверное, весь день следил за этим домом, надеясь встретить Александру, а вечером решил подняться в мастерскую. Можно было бы сказать, что старуха не понимает, какой опасности избежала… Но она, кажется, что-то понимает!»

– Сашка что-нибудь натворила? – спросила Марья Семеновна, в одну долгую затяжку расправляясь с папиросой. Михаил, стоявший несколькими ступеньками ниже, отворачивался, стараясь не дышать тошнотворно крепким дымом. – Скажите честно!

– Она – ничего, – после небольшой заминки ответила Елена. – А вот этот парень много чего натворил. Если он снова сюда явится, передайте ему, что Александра уехала очень надолго, и главное – старайтесь не оставаться с ним наедине.

– Да больше ни за какие деньги! – Женщина широко перекрестилась, вытряхнула куцый окурок в ведро и тут же ввинтила в мундштук новую папиросу. – Он мне по ночам снится! Вроде ничего страшного в нем не было и вел себя прилично – «здравствуйте», «извините», «до свидания»… Посидел, подождал, ни с чем ушел. Но вот глаза… Глаза его мне не понравились, ох, до чего не понравились!

– В них что-то особенное было? – почти против своей воли спросила Елена. Она не хотела этого знать, но тайна затягивала ее, как омут, над которым так и манило склониться.