О голубка моя - Татьяна Тронина

Они обнялись.

– Ты все знаешь, – утвердительно произнес Егор.

– Ага.

– Но только ты ничего не знаешь на самом деле.

– Это ты ничего не знаешь! – не выдержала, рассмеялась печально Тая.

– Я тебя люблю.

– Это я тебя люблю!

– Нет, я. А ты… Вот где ты пропадала, где? Почему не перезвонила?

– Даша мой телефон с балкона выкинула.

Ты ведь останешься с Лизой, не бросишь ее? – сразу же спросила Тая о том, что больше всего ее мучило.

– С какой стати я должен остаться с Лизой?

– Но она…

– Она выдумщица и актриса. Никакого ребенка нет. Да я бы и не остался с ней даже ради ребенка. Хотя ты в курсе моих взглядов на этот вопрос – конечно, я бы помогал ей, и все такое… Но она – все придумала.

– Зачем? – с изумлением спросила Тая. – Так она… не беременна? Но… зачем она все это придумала?

– Наверное, хотела меня наказать. Помучить. Мне Иван вот недавно звонил. Кстати, прямо из аэропорта. Сказал, что видел тебя в тот день, говорил с тобой о Лизе. Что ты перед этим слышала нашу с Лизой беседу. И я только тогда понял, почему ты сбежала. Конечно, это был удар для тебя, прости. Ну а потом он рассказал и про себя.

– Про себя?

– Лиза, оказывается, все это время жила у него. В Ялту они вместе ездили. Романти́к. И вот представь – ты ему говоришь, что только что узнала о беременности Лизы. У него крыша чуть не поехала. Иван отправился к Лизе. А она ему – от ворот поворот. Сказала, что будущего у них нет и что никакого ребенка тоже нет, она просто хотела вернуть меня вот таким образом…

– А ты?

– А я тебя все это время искал. Тая, я прекрасно понимаю, что ты испытала, когда услышала наш с Лизой разговор, но почему ты сбежала без всяких объяснений? Ты мне совсем не доверяешь, скажи честно?

Кажется, он сердился и изо всех сил сдерживал себя.

– Прости. – Тая уткнулась ему в шею. – Что-то на меня нашло. Думала, что ты теперь останешься с Лизой… Но зачем она шутила подобными вещами? Так же нельзя…

– Мне кажется, она сама не понимает, что ей сейчас делать. То одно твердит, то другое. То уеду в Нижний, то останусь здесь, в Москве. Мечется. Ивану голову задурила… У него ведь теперь какая-то новая идея, фантастическая… Я даже не понял, к чему он мне про какие-то виноградники рассказывать стал. Ну ладно, потом разберемся. Так вот… А я Лизу совсем не ревную к Ивану, представь. Мне все равно. Нельзя даже из жалости, даже из чувства долга жить с человеком, которого не любишь. И даже ради детей.

– Значит, если ты меня разлюбишь, ты тоже уйдешь? – сквозь слезы улыбнулась Тая. – Несмотря на обстоятельства… или на детей, например, которые у нас будут к тому моменту, да?

– Я всегда буду тебя любить, птичка… – Егор поцеловал ее в висок. – Я о том и говорю, что надо жить только с тем, кого не разлюбишь никогда. С кем готов разделить и горе, и радость.

– Только вот как угадать заранее – кто он, этот человек… – пробормотала она. Лишь сейчас Таю начало отпускать потихоньку ощущение тоски и безнадежности, которое владело ею последние несколько дней. Нет, она не ненавидела Лизу, но больше всего на свете, пожалуй, она не хотела в будущем чувствовать присутствие этой женщины рядом.

Поэтому новость о том, что Лиза выдумала свою беременность, обрадовала Таю. Буквально – словно камень упал у нее с плеч. Она была готова пожертвовать чем угодно ради Егора, но испытание ребенком – от соперницы – неожиданно едва не сломило ее. Тем более что она, как выяснилось, сама ждала – своего.

«Интересно, Егор обрадуется? Или не поверит? Нет, потом-то, конечно, поверит, но в первый момент – точно засомневается, решит, что я тоже его разыгрываю… Хотя нет, он в курсе, что я подобными вещами не могу шутить. А если он испугается? Я сегодня тоже испугалась, в первый момент. Потому что… потому за своего ребенка – всегда страшно. О, господи, у меня будет ребенок. Это чудо. Нет, никакого чуда нет, но это все равно чудо. Кажется, я только что начала осознавать – у меня будет ребенок. У нас…»

Она вдруг вспомнила – давно, пять лет назад, когда лежала в клинике, сходя с ума от горя, одна женщина, медсестра, сказала ей, жалея: «Твоя боль никуда не уйдет. Но она утихнет, когда ты родишь еще одного ребенка».

Пожалуй, только сейчас смысл этих слов стал доходить до Таи.

– Как же хорошо. Ты не представляешь… – Она подняла голову, посмотрела Егору в глаза.

– Почему? Очень даже представляю. Вот как увидел тебя сейчас – и так мне тоже хорошо наконец стало. Но учти – еще одну ночь возле твоего дома я бы не выдержал, – засмеялся Егор. – Кстати, сегодня день рождения у Юрки. Надо будет ему позвонить вечером.

– Да, конечно.

– Ну, пошли? Чего мы тут сидим? – Егор вышел из машины, подал руку Тае.

– Минутку… Сейчас. – Тая остановилась возле подъезда. Светило солнце, шелест листвы над головой – умиротворенный, монотонный, напоминающий морской прибой – завораживал, отвлекал. – Погоди. Я еще кое-что хотела тебе сказать. Кое-что важное.

* * *

Егор на нее даже рассердиться всерьез не мог.

Обрадовался, когда услышал стук в окно, открыл глаза и – увидел Таю, тут, рядом. Пропавшая… Нет уж, не хотел бы он еще раз ее потерять.

Милую, странную, смешную. Красивую. Вредную. Бесконечно добрую. Необыкновенную. Единственную.

Вот она сейчас, выйдя из машины, стояла напротив, вся освещенная солнцем, и что-то хотела сказать, словно собиралась с духом.

Затем повернулась и произнесла с каким-то особенным выражением лица, с такими сияющими глазами, словно и внутри у нее светило солнце:

– Егор… У нас будет ребенок.

О голубка моя! Будь со мною, молю,

В этом синем и пенном просторе,

В дальнем родном краю.

О голубка моя! Как я тебя люблю,

Как ловлю я за рокотом моря

Дальнюю песнь твою…