Гробовое молчание - Тесс Герритсен

Главную роль в беседе берет на себя детектив Риццоли. А как же иначе! Она носит свои полномочия, точно доспехи.

— Насколько нам известно, вы владеете старинной саблей, госпожа Фан, — говорит она. — Просим вас немедленно сдать ее нам.

Я смотрю на детектива Фроста холодным, обвиняющим взглядом, и его глаза мрачнеют от стыда. В тот вечер, когда мы вместе ужинали, в тот вечер, когда между нами зародилась дружба, я позволила ему подержать Чжен И в руках и поведала историю сабли. В тот вечер его лицо казалось мне добрым. Сейчас оно превратилось в маску, скрывающую намеки на наше прежнее знакомство. Теперь ясно, что он прежде всего полицейский, и это не может не отравить нашу дружбу.

— Если вы не желаете сдавать оружие, — произносит Риццоли, — у нас есть ордер на обыск.

— Если я отдам вам саблю, что вы с ней сделаете? — спрашиваю я.

— Изучим ее.

— Зачем?

— Чтобы определить, не с помощью ли этой сабли было совершено преступление.

— Вы вернете ее целой и невредимой?

— Госпожа Фан, мы пришли сюда не для обсуждений. Где сабля?

Белла выступает вперед; ярость гудит в ней, словно ток в высоковольтных проводах.

— Вы не можете просто взять и конфисковать ее!

— По закону — могу.

— В моей семье Чжен И передавалась из поколения в поколение, — объясняю я. — Она всегда была моей собственностью.

Детектив Риццоли нахмурилась.

— Что это еще за Чжен И?

— Имя, которое дали сабле, когда она была выкована. Обозначает «справедливость».

— У сабли есть имя?

— А что вас удивляет? Разве в западной культуре нет легенды о мече под названием Экскалибур?

— Мадам Фан, — говорит черный мужчина тихим уважительным тоном, — поверьте, я ни в коем случае не хочу портить саблю. Я понимаю ее ценность и обещаю обращаться с ней осторожно.

— А почему я должна верить вам? — спрашиваю я.

— Потому что хранить и оберегать такое оружие — моя работа. Я доктор Калвин Черри из музея Артура Саклера. Я изучил множество древних мечей. И знаю их историю. Знаю битвы, в которых они использовались. — Он склоняет голову, и этот жест уважения поражает меня. — Я сочту за честь, если вы позволите мне посмотреть на Чжен И, — тихо добавляет он.

Я смотрю в его кроткие карие глаза и вижу искренность, которой не ожидала. Этот человек идеально произносит имя сабли, а потому я знаю, что он говорит на мандаринском диалекте. И, что еще важнее, он понимает — хорошее оружие следует почитать за мастерство его создателя и века, которые ему удалось пережить.

— Идемте со мной, — приглашаю я. — Белла, продолжи, пожалуйста, занятие.

Я веду гостей в дальнюю комнату и закрываю дверь. Достаю из кармана ключ и отпираю шкаф, где на одной из полок лежит длинный предмет, завернутый в шелк. Обеими руками я передаю его доктору Черри.

Он с поклоном принимает его и осторожно опускает на мой рабочий стол. Детективы Риццоли и Фрост наблюдают, как доктор Черри разворачивает красный шелк, извлекая ножны с вложенным в них оружием. Некоторое время он рассматривает сами ножны — из лакированного дерева, с бронзовой отделкой. Рукоять тоже из лакированного дерева, но она обтянута кожей ската-хвостокола, покрашенной зеленой краской. Когда доктор Черри обнажает меч, клинок мелодично звякает, и у меня по коже пробегает нервная дрожь.

— Люедао, — тихо произносит он.

Я киваю:

— Сабля в форме ивового листа.

— Вы говорите, это семейная реликвия?

— Она принадлежала моей матери, а до этого — ее матери.

— И сколько же поколений она была у вас?

— Начиная с генерала Ваши.

Доктор поднимает на меня взор — он явно изумлен.

— В самом деле?

— Такова наша родословная.

— А кем он был, этот генерал? — интересуется детектив Риццоли.

— Такая историческая деталь вам понравится, детектив, — отвечает доктор Черри. — Генерал Ваши — женщина, самая знаменитая среди мастеров парных дао. Воительница, которая дралась двумя саблями, по одной в каждой руке. Во времена правления династии Мин она командовала тысячами солдат, вела их в атаки на японских пиратов, о которых я вам рассказывал. — Доктор с благоговением смотрит на меня. — А вы ее потомок.

Я киваю, улыбаясь ученому.

— Мне приятно, что вы о ней знаете.

— Но это ведь поразительно! Подумать…

— Доктор Черри, — вмешивается детектив Риццоли. — А как насчет сабли?

— Ах да. Ну конечно. — Он достает очки и надевает их на нос. Видно, как за линзами сосредоточенно щурятся его карие глаза. — У этой сабли типичный для дао изгиб ивового листа. Это очень древняя форма, — объясняет он детективам. — Сабля несколько короче, чем обычно, но, я полагаю, это вполне объяснимо, раз оружие создавалось специально для женской руки. Кровостоки тоже типичны, они сделаны, чтобы немного облегчить клинок. Поглядите на эту гравировку на стали! Поразительно, что она до сих пор такая глубокая! А этот эфес — можно было бы счесть его оригинальным, если бы мы не знали, что ему должно быть по меньшей мере пятьсот… — Он осекается.

Я вижу, что доктор хмурится — между бровями над его очками собираются морщины. Несколько мгновений он не произносит ни слова. Затем доктор Черри подносит дао поближе к глазам, скрупулезно изучая режущую кромку клинка. Испытывает его гибкость. Наконец достает из кармана увеличительное стекло и разглядывает через него гравировку.

В конце концов он выпрямляется, смотрит на меня, и я замечаю в его глазах странную грусть. На лице ученого читается сожаление. Он молча вкладывает дао в ножны и передает мне.

— Госпожа Фан, — говорит он. — Благодарю, что позволили мне взглянуть на Чжен И.

— Значит, вы уже закончили? — осведомляюсь я.

— Пожалуй, у нас нет необходимости забирать саблю.

— Доктор Черри, — возмущается детектив Риццоли, — криминалистам нужно исследовать ее.

— Поверьте, вы ищете совсем другое оружие.

Детектив Риццоли оборачивается к детективу Фросту.

— Это та самая сабля, которую ты видел?

Судя по лицу, Фрост смущен. Его взгляд мечется вверх-вниз, между моим лицом и саблей в моих руках. Щеки Фроста алеют — видимо, он понимает, что мог допустить ошибку.

— Так та или нет? — требует ответа его напарница.

Фрост качает головой.

— Я не уверен. Ну, то есть я видел ту саблю всего лишь одно мгновение.

— Детектив Фрост, — холодно произношу я, — когда вы в следующий раз придете сюда, надеюсь, вам достанет учтивости сообщить, чего именно вы от меня хотите.