Среди овец и козлищ - Джоанна Кэннон

Мистер Форбс многозначительно покосился на жену и нахмурился, потом снова обернулся к Капуру.

– Это ведь у вас в генах, правильно? Индийцы, они прекрасно переносят жару. Очень закаленная раса. Там людям со многим приходится мириться.

– Будем считать, что так, – кивнул мистер Капур. Он все еще яростно оттирал птичье пятнышко, хотя, на мой взгляд, оттирать там было уже нечего.

– Нет, я никакой не расист, боже упаси, – заявил мистер Форбс, переступая с пятки на пятку в своих сандалиях. – Совсем даже не расист.

– Ничего подобного, – подтвердила миссис Форбс.

– Ни капельки, – сказала Мэй Рупер.

– Я просто патриот. – Он произнес это слово нарочито медленно. – Хочу одного: чтобы Британия всегда оставалась великой. Это как закрытый эксклюзивный клуб, верно? Куда не вхожи всякие там простые старина Том, Дик или Гарри.

– Правильно, Гарольд, – закивала миссис Форбс.

Мистер Капур нагнулся и принялся надраивать номерной знак. Жара способствовала распространению пыли. Пыль была повсюду. Она оседала на автомобилях, тротуарах и домах. Она даже пробиралась под кожу и в волосы. От нее невозможно было избавиться, сколько бы ты ни мылся, ни чистился, ни пытался ее вытереть. От этой пыли все вокруг казалось неопрятным и безобразным.

– Вообще-то я человек мультикультуры, – заявил мистер Форбс.

Мистер Капур оторвал взгляд от номерного знака.

– Мультикультуры?

– Ну да. – Мистер Форбс еще немного покачался с пятки на носок. – Определенно, мультикультуры. К примеру, я большой поклонник Сидни Пуатье[43].

– Так и есть, – подтвердила миссис Форбс.

– И Луи Армстронга. У цветных такое великолепное чувство ритма. Вы согласны?

Я слышала, как мистер Капур что-то пробормотал, но слов не разобрала.

– Если вы патриоты, это вовсе не означает, что вы не открыты новым идеям. Просто следует иногда помнить, что Британия правит морями. – Мистер Форбс улыбнулся, донельзя довольный собой.

– Тогда, стало быть, у вас в будущем году юбилей? – поинтересовался мистер Капур. – Будете отмечать?

– Отмечать? – Сандалии мистера Форбса выбили барабанную дробь. – Не то слово. Мы закатим лучшую в этом городе вечеринку. Я уже сформировал комитет по подготовке, верно, Дороти?

– Да, дорогой, – ответила миссис Форбс. И улыбнулась мистеру Капуру. – Я секретарь.

– Правда, придется еще довести до ума несколько идей. – Мистер Форбс склонил голову и подмигнул Капуру. – Но мы повергнем все остальные улицы в стыд и позор.

– Я слышала, что на Сосновой заказали огромный такой батут в виде замка, – сообщила Мэй Рупер. – В красно-бело-синих цветах. – Изгородь угрожающе затрещала. – А в Тополевом проезде будет выступать фокусник.

– Вот как? – Мистер Форбс развернулся и взглянул на Мэй Рупер. В уголках рта у него обозначились капельки слюны. – Интересно знать, откуда у них деньги? Бюджет у нас, знаете ли, совсем не резиновый.

Мэй Рупер пожала плечами, изгородь заходила ходуном.

Мистер Капур выпрямился и стал отряхивать пыль с одежды.

– Возможно, я чем-то могу помочь? – спросил он.

– О, нет, не думаю, – ответил мистер Форбс. – Не уверен, что это ваше.

– У меня есть друг, – заметил мистер Капур, – работает в сфере ресторанного обслуживания. Он может устроить вам отличный банкет за весьма умеренную плату. Я мог бы с ним договориться.

– Устроит? – с сомнением произнес мистер Форбс.

– О, да. На зависть всем окрестным улицам.

– Что ж, – заулыбался мистер Форбс, крохотные капельки слюны закипали на его деснах, – я бы сказал, это будет очень благородно с вашей стороны.

– Весьма благородно, – закивала миссис Форбс.

– Особенно если учесть, что это юбилей нашей королевы, – вставила миссис Рупер.

– Тогда позвоню ему прямо сейчас. – Мистер Капур распахнул дверь в дом. – Он делает лучший в Брэдфорде карри. И очень мультикультурный человек. Вам понравится, Гарольд.

Дверь за ним затворилась.

Должно быть, миссис Капур сказала мужу что-то смешное, потому как, едва мистер Капур скрылся из вида, я услышала его громкий смех.

Я посмотрела на ступни мистера Форбса.

Их пальцы выплясывали маленький танец. Точно клавиши пианино.

26 июля 1976 года

Я решила, что детектив-инспектор Хислоп – куда более важная персона, нежели капрал полиции Грин или капрал полиции Хэй, потому как разъезжал он всегда на заднем сиденье машины и был одет в штатское.

– Должно быть, он из отдела по расследованию тяжких преступлений, – сказала миссис Мортон.

– Разве не все преступления тяжкие? – спросила Тилли, но ей никто не ответил.

Детектив-инспектор не рассуждал о детской субботней передаче, о запахе ткани или хрусте в коленях. Вместо этого вел долгие тихие беседы за плотно закрытыми дверьми, а когда люди выходили оттуда, лица у них блестели от пота и выглядели они как-то растерянно. Когда настал черед папы и на допрос вызвали его, мама принялась расхаживать по дому, скрестив руки на груди, предварительно приготовив три чашки чая, которые так и остались стоять на кухонном столе. Простояли они часа два. Мы с Тилли заняли пост на лестнице, навалившись на перила, и видели лишь голову мамы, которая продолжала расхаживать взад-вперед.

Когда отец вышел после разговора с детективом, мама открыла рот, чтобы выдать все накопившиеся вопросы, но, прежде чем прозвучал самый первый, отец вскинул руку, покачал головой и скрылся в гостиной. Он все еще был там, когда я ложилась спать. Мама долго сидела у подножья лестницы, обхватив колени руками и низко опустив голову. Я уже забеспокоилась, что она впала в ступор, но она еще крепче сжала колени, потом подняла голову и крикнула:

– Не знаю, как ты, Дерек, но я больше просто не в силах выносить эту проклятую жару!

Слова повисели в воздухе еще какое-то время, точно не хотели уходить. Я обернулась к Тилли в надежде увидеть ее улыбку. Но Тилли не улыбнулась, лишь опустила голову, прикусила нижнюю губу и отвела взгляд.

В понедельник утром детектив-инспектор Хислоп решил просить телевизионщиков помочь вернуть миссис Кризи домой. Это должна была быть внестудийная телепередача, или сокращенно В. Т., если верить миссис Мортон, которая вдруг проявила неожиданную осведомленность в этих вещах. Мы с Тилли решили надеть на эту передачу самые лучшие свои наряды, потому как никогда не знаешь – вдруг тебя попросят появиться перед камерой в местных новостях в самую последнюю минуту. Шейла Дейкин подтащила шезлонг к самому краю лужайки, чтобы лучше все видеть, миссис Форбс сняла фартук и накрасила губы. Все жители высыпали на улицу, в том числе и мои родители (хоть и стояли в разных концах ограды). Не хватало всего одного человека – мистера Кризи. У него только что состоялся очередной разговор с детективом-инспектором Хислопом, и ему стало нехорошо. Его уложили на диван в гостиной Шейлы Дейкин. Занавески были задернуты, на лбу холодный компресс.