Среди овец и козлищ - Джоанна Кэннон

Миссис Форбс расширила глаза, изогнула бровь.

– Лично мне кажется, это вопрос веры, Эрик, ты не согласен? – спросила она.

И сколь ни покажется странным, но Эрик Лэмб отступил на шаг, сощурился, взглянул на дренажную трубу под другим углом и все-таки увидел Христа.

– Да будь я трижды проклят, – пробормотал он.

Миссис Форбс закивала, а потом попросила мистера Форбса принести всем лимонада.

Шейла Дейкин намекнула, что стаканчик хереса пришелся бы сейчас как нельзя более кстати, но никто не обратил внимания на эти ее слова.

Мистер Форбс вернулся с лимонадом и еще несколькими складными стульями, и вот все мы расселись в тени гаража, рядом с прогнившей покрышкой, пыльными листьями и Иисусом.

– И что же это все означает? – спросила Шейла Дейкин.

Тощий Брайан в своей куртке из кожзаменителя уселся прямо на траву. До этого он пытался пристроиться на складном стуле, но вскоре слез, поскольку при каждом его движении стул норовил сложиться.

– Думаю, это предупреждение, – сказал он. – Знак беды. Все равно что увидеть трещину на зеркале или сороку. Это означает, что нас всех ждут неприятности.

– Не смеши меня, парень. – Гарольд Форбс достал трубку. – Все это предрассудки. А тут религия.

– Но это же очевидно. Он здесь, чтоб что-то сообщить нам. – Миссис Форбс убрала платочек и отпила глоток лимонада. – Он принес нам весть.

– Какую весть? – спросила Тилли.

– Ну, не знаю. – Миссис Форбс прикусила губу. – Но ведь именно этим занимается Иисус, верно? Приносит вести.

Люди заерзали на полотняных сиденьях, Тилли поджала коленки к груди.

– Тогда что же собирался сказать Иисус всем нам? – спросила она шепотом.

Гарольд Форбс многозначительно кашлянул, все зашаркали ступнями по щебенке.

– Думаешь, Иисус хочет сказать нам, что Маргарет Кризи все еще жива? – спросила миссис Дейкин. – Что она не утонула в канале?

– Ой, не смеши меня, Шейла. Ну, это же понятно, что ее уже нет в живых. – Гарольд Форбс подтянул шорты. – Потому как туфли людей просто так, без всякой причины на берегу канала не находят.

Миссис Форбс перекрестилась и украдкой взглянула на дренажную трубу.

– Нужно позвать викария, – пробормотала она. – Чтоб он нам все растолковал.

Было уже половина четвертого, когда появилась миссис Мортон. Ее вызвали по телефону сразу после радиосериала «Арчеры», и она зачем-то прихватила с собой очки для чтения.

– Мне всегда казалось, что Он очень высокий, – сказала она.

Она долго всматривалась, хмурилась, как все остальные, затем миссис Форбс отвела ее на пару шагов назад, и тут она увидела и была настолько потрясена, что так и рухнула на стул.

– Здорово, правда? – заметила я.

– Кто его нашел? – спросила миссис Мортон.

Тилли прошла по траве и поравнялась с ней.

– Я нашла, – ответила она. – Просто бродила здесь, никак не могла решить, то ли домой пойти, то ли вернуться к Грейси и извиниться.

Миссис Мортон взглянула на меня, но комментировать не стала.

– Что ж, ты можешь собой гордиться, – сказала она Тилли. – Не так-то просто было его найти. Специально выбрал укромное место.

Тилли обернулась ко мне.

– Наверное, газеты захотят взять у нас интервью, – предположила она. – И тогда нас увидят самые разные люди. Возможно, даже кто-нибудь из Борнмута.

– Вполне возможно, – сказала я.

– Тогда, наверное, мне нужно будет надеть платье. – Она потерла грязное пятно на рукаве свитера. – Хотя, с другой стороны, люди могут меня и не узнать, если я буду в платье, а не в свитере. Но ведь смысл в том, чтобы люди нас сразу узнали, верно, Грейси?

– Само собой, – ответила я.

– Это ведь ты нашла Его, Тилли, а не Грейс, – заметила миссис Мортон.

– Но ведь мы подруги. – Тилли взглянула на меня. – И все всегда делим пополам. Даже Иисуса.

Тут обе мы снова посмотрели на дренажную трубу и заулыбались.

30 июля 1976 года

– Что это значит, Иисуса? – Мэй Рупер заворочалась в море своего вязанья.

– На дренажной трубе. Видел Его собственными глазами.

– Ты, должно быть, на солнце перегрелся, Брайан?

– Шейла Дейкин считает – это знак.

– Знак того, что она нахлесталась хереса.

Брайан отвернулся к окну. По улице шествовала большая толпа, в центре ее вышагивал Гарольд Форбс в шортах.

– Все вышли на улицу, мам. Думают, появление Иисуса как-то связано с исчезновением Маргарет Кризи.

– Не надо быть Иисусом, чтобы понять, что произошло с этой Маргарет Кризи. Достаточно взглянуть на дом номер одиннадцать.

Брайан нахмурился, но промолчал.

– Они ждут, что викарий из храма Святого Антония подойдет чуть позже, – сказал он.

– Викарий?

– Может, даже епископ. Ты же понимаешь, какое событие произошло. Чудо, вот что!

– К чему это, скажи на милость, Господу Богу Всемогущему понадобилось сотворить чудо на нашей улице? – спросила миссис Рупер. – Сильно сомневаюсь, что викарий уделит этому вашему Иисусу время.

– А я уверен, что уделит. – Брайан еще раз выглянул за улицу, затем опустил занавеску. – За все отвечает Дороти Форбс. Она там главная.

– Дороти Форбс? Главная?

– Ну да. Это она за все отвечает. – Он отвернулся от окна. – Что это ты делаешь, а?

Мать выбралась из вороха вязаных одеял и спустила ноги на пол.

– Как что? Я должна там быть, обязательно, – сказала она. – Уж если кому и отвечать за Иисуса, так только мне.

30 июля 1976 года

День прошел незаметно, у всех было немало впечатлений.

Миссис Форбс отказывалась покидать сына Божьего, а Мэй Рупер отказывалась покидать миссис Форбс. Эрик Лэмб заметил, как это приятно, просто посидеть на солнышке, Шейла Дейкин то и дело клевала носом. Вот мы и сидели все вместе, обмахиваясь ладонями и болтая о разных пустяках. Другие люди приходили и уходили – люди, которые не жили на нашей улице, но услышали об Иисусе в лавке на углу или же за развешиванием белья во дворе. Они восхищались Иисусом, стоя на почтительном расстоянии, установленном миссис Форбс, за условной чертой, проведенной от левой ноги Шейлы Дейкин. Ни к чему нам рисковать, так она это объяснила. Это были люди, которые вмешиваются в чужие дела в нашем маленьком уголке мира, пусть даже и с самыми лучшими намерениями. Мы же успели сродниться через Иисуса, стать единым целым, вот и сидели кружком близ Него, точно фрагменты мозаики, ждущие, когда им найдут подходящее место.