Возвращение бумеранга - Олег Семергин-Каховский

Народу в сквере было немного. Прихрамывая, он пересек его по диагонали, вышел на улицу и, не торопясь, направился в сторону Смихова. Ближе всего отсюда была квартира Фафековых, и он направился туда.

Дома был один пан Фафек.

— Хотел спортом позаниматься, — пошутил Габчик, — да вот очень неудачно получилось — подвернул ногу. Мне бы сделать теплую ванну.

Пан Фафек засуетился и начал нагревать воду.

Ванна помогла. Боль в ноге совсем утихла.

— Жаль, что нет дома вашей жены, — посетовал Габчик. — Мне бы еще покрасить волосы.

— Это мы можем сделать и без нее, — заверил пан Фафек. — Можно взять перекись водорода и немного осветлиться. Конечно, волосы от этого портятся, но один раз большого вреда не принесет.

Через полчаса Габчик был уже, можно сказать, блондином. К этому времени вернулась одна из дочерей Фафека, Рела.

— Да вас и не узнать! — воскликнула она, увидев Габчика.

— Я еще точно не знаю, но вполне возможно приду к вам ночевать, — предупредил Габчик, — а пока схожу и куплю себе плащ и шляпу. Надо уж до конца изменить свою внешность.

— Я пойду с вами, — решительно заявила Рела. — А то еще нарядитесь каким-нибудь пугалом. А я все же подскажу вам, как изменить внешность и в то же время не привлекать к себе внимания.

И они вместе отправились в магазин. В городе царило необычное оживление: во все стороны на большой скорости проносились машины с немцами. Явно бросались в глаза усиленные патрули. О покушении на Гейдриха Рела узнала только от продавца в магазине и с подозрением посмотрела на Габчика.

Вальчик понял, что ранен в ногу и прикрыть Габчика уже не сможет. Он огляделся. Кубиш сумел благополучно уехать на велосипеде, вокруг машины Гейдриха толпился народ, Опалки нигде не было видно. И тогда Йозеф решил, что надо уходить. Он поковылял в том же направлении, в котором уехал Кубиш. Он накинул плащ и этим хоть как-то прикрыл рану на бедре, правда, он чувствовал, как по ноге медленно течет струйка крови. Проходя мимо газетного киоска, он купил несколько газет и, зайдя в туалет, обернул ими ногу, прикрыв рану. Нога в бедре получилась слишком уж толстой, но зато газеты впитывали кровь и не давали ей стекать вниз.

Проделав все это, Вальчик сел на трамвай и поехал к «тете», у которой ночевал сегодняшнюю ночь. От потери крови поташнивало и клонило в сон. Когда он добрался до дома, то «тетя», увидев его, только ахнула.

— Что случилось, Мирослав? — воскликнула она, так как знала его под именем Мирослава Шольца.

— Ничего особенного, — устало ответил Вальчик, — Во-первых, я сильно ушиб коленку. Может быть, вы найдете мне какую-нибудь тряпочку, чтобы наложить тугую повязку. А во-вторых, я что-то очень плохо себя чувствую. Наверное, где-то продуло. Хочу лечь и полежать. Может, отлежусь.

Наложить тугую повязку он «тете» не позволил, сказав, что вполне справится с этим сам. Взяв тряпицу, он ушел в свою комнату и больше оттуда до вечера не показывался.

У Абендшена голова шла кругом. Он уже почти пять часов без передышки опрашивал свидетелей. Постепенно складывалась полная картина преступления, но это стоило неимоверных сил. Сейчас перед ним сидела женщина лет пятидесяти пяти — шестидесяти и поспешно, с придыханием рассказывала о том, что видела утром.

— …я лежала в шезлонге на балконе. День был очень хороший, солнечный, я люблю в такие дни лежать на балконе и читать поэзию. Я очень люблю поэзию. Но сегодня мне попался томик с какими-то очень уж мудреными стихами. Я даже не могла понять в них никакого смысла. А когда читаешь такую тарабарщину, то волей-неволей хочется спать. Вот я и задремала. Меня разбудил громкий взрыв. Я сразу поняла, что что-то случилось, и решила выйти на улицу. Рядом с нашим домом расположен научный институт, и я подумала, что там случилась какая-то авария во время научного эксперимента. Так вот, я вышла на улицу и ничего не увидела, ни дыма, ни огня, ничего. Все было, как обычно. А потом со стороны Кобылис пробежала женщина; которая кричала: «Господи Иисусе, наш Гейдрих! Наш Гейдрих! Его убили!» Но даже тогда я еще не совсем осознала, что произошло покушение на нашего протектора. И вот тут, со стороны мясной лавки Браунера выбежал молодой человек. По его виду я сразу поняла, что он имеет какое-то отношение к происходящему.

— Как он выглядел? — насторожился Абендшен.

— Ну… как бы вам его описать? Среднего роста, светловолосый. Глаза у него были широко открыты, а в вытянутой руке он держал большой пистолет. Галстук у него развевался. Весь вид у него был какой-то дикий, он сильно запыхался и сразу же привлекал к себе внимание. Он выскочил на угол и на секунду — другую остановился, раздумывая, куда ему бежать дальше. Потом он, похоже, сообразил, что сделал круг, и опять находится совсем рядом с тем местом, где произошло покушение. И он побежал в обратном направлении вдоль трамвайных путей к Влтаве.

Абендшен уже понял, что ничего нового эта свидетельница сообщить не сможет. Описание всех троих преступников было уже составлено, и этой женщине явно к нему добавить ничего. Он уже хотел остановить ее словоизлияния, как к нему в дверь заглянул один из младших следователей, помогавших работать со свидетелями.

— Герр штурмбанфюрер, — сказал он, — тут к нам пришла женщина, думаю, вам будет небезынтересно с ней поговорить.

— Хорошо, пригласи ее сюда, — обрадовался Абендшен и, уже обращаясь к свидетельнице, сказал: — Большое спасибо. Вы нам очень помогли. Запишите, пожалуйста, свои показания и передайте их дежурному. Вы уж меня извините, такой день, так много дел…

Женщина поджала губы и всем своим видом изобразила обиду. Резким движением она взяла со стола свою сумочку.

— Когда напишете свои показания, — решил хоть как-то успокоить женщину Абендшен, — внизу укажите, где и как вас найти. Возможно, мы вызовем вас на опознание. Вы ведь узнаете того молодого человека, правда?

— О чем вы говорите, — уже не так обиженно сказала женщина. — Такое не забывается.

Как только она вышла, младший следователь ввел в кабинет новую свидетельницу. Это также была женщина средних лет, хорошо одетая, с пышными светлыми волосами. Абендшен, посмотрев на нее, решил, что попробует во время беседы с ней хоть немного отдохнуть: женщина, наверняка, опишет опять молодого человека с большим пистолетом и безумными глазами.

Скорее всего, ценность ее информации будет заключаться в том, что она укажет новую точку в маршруте одного из преступников.

— Я сама немка, — заявила женщина, усаживаясь на предложенный ей стул. — Ну, не совсем немка — у меня отец немец. Но у меня немец муж, а сын служит в вермахте. Он сейчас где-то в Польше.

— Все это очень хорошо, — устало согласился Абендшен, — но нас больше интересует, что вы можете рассказать о покушении на протектора.