Пепел и Лунный свет - Редгрейн Лебовски

Незнакомка немигающим взглядом уставилась на Инкарнатов и озадаченных Джентльменов, которые не ожидали никого здесь увидеть. Дрожащими руками она крепко вцепилась в металлическую шкатулку, словно та была самым дорогим сокровищем в мире.

– Кто ты? – Исайя первым сдвинулся с места.

– Меня зовут Марго. – Ее голос звучал простуженно. – Мне велено встретиться с Адель.

Внутренне Адель уже была готова к чему-то подобному. Подойдя к девушке, она кивнула:

– Это я.

– Мой король передал вам подарок. – Марго протянула шкатулку.

Сердце грохотало в груди, точно отбойный молот. Адель вспомнила. В такой же шкатулке Лука преподнес ей корону из темного металла, когда назвал ее своей королевой, а затем представил своим Инкарнатам и Двенадцати ведьмам.

Приняв ящичек, она застыла в полном оцепенении. Внутри могло быть что угодно – подарки Луки совершенно непредсказуемы, как и он сам. А учитывая последние события, стоило ожидать худшего. Вдруг Адель ошиблась, посчитав, что Лука не причинит вред Малахии до тех пор, пока не встретится с ней? Что, если она слишком медлила, разрабатывая план его спасения, и теперь уже поздно? Но заявиться в дом Инкарната Черной дыры, не представляя, как выбраться оттуда, равно самоубийству.

– Просто открой, – прозвучавший над ухом голос Исайи вывел ее из ступора.

Адель кивнула. Хотя дрожащие пальцы не слушались, ей все же удалось справиться с защелкой. Подняв крышку, внутри она увидела… горстку пепла. Среди грубых темно-серых кусочков золы лежал тяжелый золотой перстень, в ободок которого была продета бумажка.

Выудив украшение, Адель развернула записку. Всего три строчки, выведенные аккуратным, до боли знакомым почерком:

«Следующим будет Малахия.

Встречу тебя в Тефии через четыре дня.

Поторопись, дорогая, иначе он умрет.

Лука»

Адель задрожала так, что начала стучать зубами. Внутри все похолодело, в ушах зашумела кровь, а голова будто налилась свинцом. Исайя вовремя подхватил кольцо, которое выскользнуло у нее из пальцев, но не успел поймать шкатулку, и та с глухим шлепком приземлилась в грязь. На печати, которая некогда принадлежала герцогу округа Родан, была изображена пятая от Солнца планета – Юпитер.

Лука убил Шая и прислал его прах – последнее приглашение для королевы явиться к нему во дворец.

Тьма. Беспросветная тьма давила со всех сторон. Хотелось призвать свет, но Малахия не мог этого сделать. Гравитационная аномалия, в центре которой он находился, блокировала его силу.

От бесконечных часов, которые он провел в кресле, лишенный возможности пошевелиться, тело онемело и утратило чувствительность. Единственное, что еще могло двигаться, – мышцы лица.

Закрыв глаза, Малахия прислушался к собственным чувствам, но присутствия Драгомира поблизости не ощутил. Он покинул дом и до сих пор не вернулся. Сколько прошло с того момента – часов, дней, недель, – Малахия не знал, поскольку совершенно утратил чувство времени.

Сама мысль о Луке вызывала ярость. Сжав челюсти, Малахия в сотый раз мысленно потянулся к Солнцу, взывая к его пламени, дабы разрушить оковы, а с ними и все на своем пути. Внутри забурлила сила, пытаясь вырваться наружу, но Малахию постигла очередная неудача.

– Проклятье! – прорычал он.

Еще ни разу за тысячу лет он не чувствовал себя столь жалким. Бог света и огня пал, а с ним пал и бог Юпитера. Малахия зашипел. Шай мертв. Мертв по его вине, ведь обязанность Инкарната Солнца – защищать своих подданных, с чем он не справился.

С трудом впившись в подлокотники кресла, Малахия тщетно пытался подняться. Снова и снова, пока вконец не обессилел, и тогда, доведенный до полного отчаяния, он закричал.

Крик эхом отразился от скрытых за клубящимся мраком стен.

Он чувствовал последние минуты жизни Шая, его страх и боль… боль была столь невыносимой, словно Малахии заживо дробили кости, а плоть раздирали на куски. Ослепленный болью, он то терял связь с реальностью, то снова приходил в сознание. И вот, когда казалось, что сам он вот-вот умрет, все прекратилось.

– Мне велено проверить, как ты, – раздавшийся неподалеку голос заставил его вздрогнуть. Открыв глаза, Малахия увидел пожилую женщину, которая заглядывала в темницу сквозь щель в приоткрытой двери. Тьма исчезла, камеру заливал тусклый свет из крошечного окошка под потолком.

Малахия уже видел ее, когда только прибыл в этот дом.

– Как ты это сделала? – Глаза слезились, отчего он часто заморгал.

– Мрак вернется, как только я уйду, – ответила женщина. – Я услышала твой крик, король…

– Подожди!

– Я не могу освободить тебя, – ответила она, опередив его вопрос. – Да и долго оставаться здесь мне не положено… Лука скоро вернется.

Малахия сглотнул.

– Как твое имя?

– Инга.

– Инга, куда он отправился? Я не чувствую ни его присутствия, ни присутствия сына Плутона… и другие два Инкарната, сестра и брат, должно быть, из Второго поколения, поскольку их я неспособен ощутить… Они здесь?

Старуха покачала головой.

– Здесь только я да стая Пожирателей.

– Так тебе известно, что задумал Лука? – Малахия даже не пытался скрыть отчаяния в голосе.

Инга вздохнула.

– Это неизвестно никому, кроме него самого, – ответила она. – Но он отправился в Тефию, чтобы вернуть Лунную деву… и боюсь, во второй раз она от него не сбежит.

* * *

Без труда отбив атаку, Исайя поднырнул под руку Адель и, оказавшись за спиной, приставил к ее шее тренировочный меч. Она отпрянула и уперлась ему в грудь. Исайя дышал сбивчиво; сердце стучало так громко, что на мгновение Адель показалось, будто это ее собственное.

– Ты совсем не стараешься.

– Делаю, что могу, – пропыхтела Адель, тщетно пытаясь оттолкнуть его руку.

Исайя опустил оружие.

– А вот это ложь.

– Нет.

– И это тоже.

– Ты ведь даже не видишь моего лица! – возмутилась она.

– Это и так очевидно.

Торопливо развернувшись, Адель попятилась. Исайя сосредоточено, даже хищно следил за каждым ее движением.

– В чем дело? – Он нахмурил брови.

– Полагаю, на сегодня достаточно.

– Адель…

Поняв, что от ответа не увернуться, она неохотно сказала:

– Мне кажется, ты еще не до конца оправился после того, что случилось с планетарными Инкарнатами, когда Лука убил Шая…

Исайя склонил голову к плечу, и Адель могла поклясться, что на его губах промелькнула тень улыбки.