Ночи темной луны - Сергей Пономаренко

— Извините, мне надо выйти. — Лариса вышла из-за стола.

Ее не услышали и не обратили внимания на ее исчезновение. Мужчины весело подшучивали друг над другом, постепенно переходя к сальным анекдотам.

Лариса зашла в комнату мамы, села на кушетку и с силой сжала виски. Очень болела голова, выпитая водка просилась обратно.

«Мама, мамочка! Почему это происходит?» — С мольбой посмотрела на портрет, нарисованный пастелью поклонником мамы. Молодая смеющаяся мамочка вдруг посмотрела с портрета осуждающе, сурово поджав губы. Или это ей только показалось? Не отводя взгляда от портрета, Лариса впала в состояние, подобное трансу, отрешившись от окружающего мира, пока в комнату не зашел Володя.

— А вот и я! — весело сообщил он и плотно закрыл за собой дверь.

— Вы уже уходите? Я сейчас выйду! — обрадовалась Лариса.

— Пока еще не уходим. — И он обнял ее.

— Не надо, Володя. Сейчас не время, к тому же мы не одни!

— Как это — не надо?! Надо, Лара, надо! — Грубо сжимая ее в объятиях, он попытался ее поцеловать.

— Я прошу тебя, Володя, не надо! Я не хочу! Отпусти меня! — Лариса попыталась вырваться из его объятий.

Володя молча освободил ее от одежды, и вскоре она перестала сопротивляться его грубым ласкам.

— Ну, вот и все, — наконец сказал он и поднялся.

Лариса стала молча собирать разбросанную по комнате одежду. Дверь открылась, вошел парень. Лариса вскрикнула и прикрылась халатом.

— С облегченьицем, Владимир Иванович! — начал паясничать парень. — От компании отрываетесь, втихомолку бутерброды наминаете, о друзьях не заботитесь.

— Что тебе здесь нужно? — недовольно буркнул Володя.

— Не понимаете? — Парень недобро рассмеялся. — Мне нужно то, что тебе уже не нужно, — она! — и он указал на обомлевшую Ларису. — Как на бутылку, так все поровну сбрасываемся, а тут, значит, сам, без общества!

— Если хочешь, попользуйся! С тебя пляха! — пьяным голосом бросил Володя и, шатаясь, вышел из комнаты.

Парень вырвал из рук Ларисы халат и набросился на нее…

Лариса пришла в себя, когда услышала голос Володи:

— Ау-у! Паша, задерживаешь процесс!

«Его зовут Паша!» — сквозь пелену ничего-не-думанья и ничего-не-чувствованья проникла мысль.

— Да уже все, я иду, — недовольно буркнул Паша. — Лавка она бесчувственная, никакого удовольствия. Уступаю место.

Третьим был симпатичный мужчина, имени которого она не запомнила.

Потом мужчины выпили на посошок и побежали на последнюю электричку метро. Лариса закрыла за ними дверь, убрала со стола, подмела в комнате. Мыслей не было никаких, на душе — только горечь и пустота. Налила из чайника в стакан кипяченой воды, достала из шкафа целлофановый пакет с лекарствами — те, что остались от мамы, и ее собственные — нашла начатую баночку с таблетками снотворного. Уже шесть месяцев, как она время от времени принимала это сильнодействующее лекарство, борясь с бессонницей.

Лариса словно сильно проголодалась, она глотала таблетки одну за другой, пока бутылочка не опустела. Она стала перебирать лекарства, читая названия, но у нее закружилась голова и перед глазами все стало расплываться. Двигаясь, как сомнамбула, она открыла входную дверь и, как только легла на кровать, сразу потеряла сознание.

Ранним утром, больше похожим на ночь, ее случайно обнаружила соседка по площадке, выводя на прогулку четвероногого друга-ротвейлера, имеющего скверную привычку по дороге оставлять свои «следы» на ковриках у дверей. На этот раз он облюбовал Ларисин коврик, и когда соседка безуспешно боролась с ним, он уже поднятой задней лапой случайно задел дверь, которая неожиданно открылась. Зная о постигшем Ларису горе и предполагая, что она случайно оставила дверь открытой, соседка вошла в квартиру, громко ее окликая.

Лариса лежала в халате на кровати, поверх одеяла, и в уголках ее рта пузырилась желтая пена, но женщина еще дышала, находясь в глубоком обмороке-сне. Скорая помощь, вызванная соседкой, приехала на удивление быстро и сумела спасти бедолагу. Пока в течение недели Лариса приходила в себя в больнице, там же, только в морге, лежала ее мать. Похороны состоялись после выписки Ларисы.

Неудавшаяся попытка суицида вызвала у нее частичную амнезию. Лариса помнила все, что происходило с ней до того, как она вернулась домой с кладбища, где договорилась о подзахоронении мамы, а дальше был провал в памяти. Почему она пыталась покончить с собой, она не могла объяснить ни врачам, ни себе. Врачи полагали, что на нее так сильно подействовала смерть матери и злоупотребление барбитуратами — сильнодействующими снотворными. Удивительно, но это был уже второй в ее жизни случай частичной амнезии.

Голоса в ее голове появились на второй день после похорон матери. Их было два — мужской и детский, мальчишеский. Они говорили с ней на повышенных тонах, приказывали, но что именно, она никак не могла запомнить. Знала, что голоса звучали в ней, но не могла с уверенностью сказать, в голове ли, так как они пронизывали все ее существо. Но когда они замолкали, она мгновенно забывала содержание их речей.

После попытки суицида ее поставили на учет в психоневрологическом диспансере, но там она побоялась рассказать о тревожащих ее голосах, опасаясь, что ее сразу упекут в психушку. Тогда-то она, посоветовавшись со знакомым участковым врачом, стала анонимно посещать частного психотерапевта.

Володя после того случая несколько раз наведывался к ней, а Лариса почему-то все время пыталась отдать ему штраф за безбилетный проезд в автобусе, словно их отношения оборвались именно тогда и больше ничего не происходило. Володя счел это игрой, ее местью за случившееся, и решил выждать время, пока Лариса придет в себя. Он не верил, что она ничего не помнит, решил, что она разыгрывает перед ним спектакль.

Пробелы в памяти особенно не мешали Ларисе, она только удивлялась, когда бригадир контролеров каждый раз отказывался взять штраф, и не понимала, зачем же он тогда приходит снова и снова? Но иногда ночью прошлые события всплывали в памяти, и тогда ее начинало трясти как в лихорадке, сердце рвалось из груди, а частота пульса была подобна пулеметной дроби, и лишь под утро она забывалась тревожным сном. Проснувшись от несмолкаемой трели будильника, совершенно разбитая, опустошенная, она ничего не помнила, звонила на работу и договаривалась прийти после обеда. Возвращалась в постель в напрасной надежде уснуть, но ворочалась без сна, лишь иногда впадая в легкую дрему, до того момента, когда надо было собираться на работу. Она чувствовала, что за провалом памяти кроется что-то очень нехорошее, но не имела желания узнать, что именно.

Вскоре с помощью психотерапевта Лариса научилась бороться с ночными кошмарами: вечерами, укладываясь спать, она предавалась фантазиям, представляла, как повернулась бы ее жизнь, если бы она согласилась с предложением Марика и уехала вместе с ним в Германию. Она видела небольшой светленький, чистенький домик в пригородной зоне, где жила бы с Мариком, двумя детками, мальчиком и девочкой, и, конечно, с мамой. Да, мамочку обязательно взяли бы с собой, ей бы там было хорошо, она радовалась бы внукам. Эти фантазии были яркими, красочными, и Лариса жила в придуманном мире: смотрела за детьми — веселой выдумщицей Сарой и серьезным, старательным Мишелем. Общалась с соседями — важной, чопорной фрау Гретхен, добродушным автомехаником Гансом, который неоднократно выручал со всевозможными ремонтами, не в пример Марику, который и гвоздь как следует забить не умеет. Пекарь Альфред снабжал их каждое утро свежими горячими булочками, которые с домашним джемом прекрасно шли под кофе. Она перестала смотреть телевизор, старалась пораньше улечься в постель и перенестись в вымышленный мир, который тут же вытеснял действительность.