Летун - Елена Первушина

– И у вас получилось?

Аверил невольно увлекся. Он по-прежнему не понимал, какая связь может быть между Солнцем и его работой, он слабо знал теоретическую физику, но вопрос, которым задался господин Рад, был одновременно блестяще простым и неимоверно сложным – так что Аверил, по крайней мере, мог оценить красоту задачи.

– Согласно нашей модели, Солнце состоит из водородного облака, которое при рождении Солнечной системы было так плотно стянуто силами гравитации, что температура в нем поднялась до десятков миллионов градусов и в нем начались внутриатомные реакции – водород превращался в гелий, выделяя при этом большое количество энергии. Постепенно водород выгорает, и в ядре Солнца накапливается гелий. С течением времени диаметр гелиевого шара в центре становится все больше. Теперь горение водорода происходит в тонкой сферической оболочке, которая постепенно расширяется и перемещается во внешние области, все еще богатые водородом. Размеры Солнца и его светимость медленно увеличиваются, а температура на поверхности уменьшается.

– То есть солнце остывает?

– Да, но очень медленно. Речь идет о миллиардах лет, так что нам не о чем беспокоиться. Интереснее другое: возможно, расширение Солнца происходит неравномерно, и наше светило способно пульсировать. Кирон из Земли Ящериц пытается связать с такими пульсациями резкие изменения климата и доказать, что они могли привести к исчезновению одних и появлению других видов растений и животных и в конечном итоге во время одной из таких пульсаций мы обрели разум. Но это пока еще чрезмерно смелые, на мой взгляд, предположения. Однако кое-что мы уже можем доказать: если раньше, несколько миллиардов лет назад, Солнце было существенно меньше, чем теперь, то в те времена на Внутренней Планете могла быть жизнь.

Аверил постарался сохранить каменное лицо. Все-таки эти физики и химики – чудаки! То рассуждают о строении Солнца, а то повторяют выдумки из бульварных романов о дышащей жабрами и обладающей рыбьим хвостом или крылатой и яйцекладущей принцессе с Внутренней Планеты, которая ждет не дождется настоящего мужчину. Обычно в качестве ее долгожданного героя и избавителя автор романа застенчиво описывает себя – такого, каким он мог бы стать, если бы не тяжелая жизнь бумагомарателя. Аверил вспомнил, как потешалась Янтэ над подобными книжонками. Неужели сейчас она верит в эту чушь?

– Я думаю, что если даже Внутренняя Планета обитаема, ей нечего предложить нам, – осторожно сказал Аверил. – Мы не видим огней городов на ее поверхности. Все, что мы можем различить в мощнейшие телескопы, – это тонкие борозды или каналы, а это значит, что ее жители, вероятно, находятся на уровне примитивного земледелия.

Господин Рад рассмеялся.

– Да вы фантаст, мой друг!

Аверил невольно глянул на него так свирепо, что химик поспешил продолжить:

– Разумеется, скорее всего, сейчас Внутренняя Планета необитаема. Когда астрономы исследовали ее прохождение по диску Солнца, им не удалось заметить следов атмосферы. Да и температура на ее поверхности должна быть такой, что любое живое существо мгновенно бы испарилось. Но вот что я вам скажу: помните вспышки на поверхности Малой Луны, которые мы наблюдали зимой? Они меня заинтересовали, и я решил изучить их спектр. Вы, наверное, знаете, что спектральный анализ света помогает определить, что за вещество его излучает?.. Так вот, этот спектр особенный. Он слишком узок для того, чтобы быть естественным.

– Постойте, то есть…

– То есть на Малой Луне находится искусственный источник света. Причем я не могу себе представить, что это такое – подобные технологии для нас еще недоступны.

* * *

Такую новость надо было осмыслить. Господин Рад хорошо понимал это, а потому сунул Аверилу в руки спектрограмму – не то чтобы надеялся, что тот в ней все поймет, а просто чтобы предоставить повод помолчать и освоиться с услышанным.

«Медведи открывают огонь», – подумал химик, глядя на Аверила, застывшего у окна, небрежно держащего листок бумаги в руках, но явно не видящего ни его, ни комнаты, погруженного в свои мысли, как женщина, чувствующая, что у нее в животе шевелится младенец.

Это была очень старая шутка, вернее, байка, одна из любимых баек детства господина Рада. О том, как Великий Мастер решал, кого сделать Мастерами на земле – людей или сумчатых медведей. «Чтобы испытать оба народа, – рассказывала ему матушка, – он научил их добывать огонь, а затем пришел посмотреть, как они распорядятся его даром. Сначала он пришел к медведям. И увидел, что они стоят вокруг огня, завороженные его светом, и переминаются с лапы на лапу. Потом он пришел к людям. Они дали ему умыться теплой водой с дороги, подложили под ноги нагретый в костре камень, чтобы его ноги могли отдохнуть в тепле, накормили горячим супом и напоили теплым отваром из трав. Тогда он решил, что отныне будет учить всем премудростям людей, а медведи, услышав об этом, спрятались в зарослях от стыда и боятся показываться людям на глаза».

«Я словно тот медведь, – думал Рад. – Увидел удивительную блестящую штучку и смотрю, не отрываясь, переминаясь с лапы на лапу. Но только Аверил может что-то сделать с моим открытием, может извлечь из него скрытые возможности и обратить их в нашу пользу».

– Ну хорошо, – сказал Аверил наконец. – Мы должны посмотреть, что там, я понимаю. Предположим, мы сумеем сделать кабину абсолютно герметичной. Я еще не знаю как, но мы сумеем, ведь это количественная задача. Предположим, мы сумеем взять с собой достаточное количество воздуха. Я не знаю, какой запас нам понадобится, как рассчитать расстояние до Малой Луны и скорость, но это мы тоже решим. Но двигатель? Какой двигатель сможет работать в безвоздушном пространстве? И где взять достаточно энергии, чтобы оторваться от планеты? «Летун» крутится вокруг Земли, как мячик на веревочке. Собственно, он все время падает на нее, но делает это так быстро, что Земля выскальзывает из-под него. Но нам нужно разорвать веревочку притяжения, чтобы наш мячик не упал на Землю, а улетел прочь. Это задача совсем иного порядка. Она требует качественно нового решения.

Господин Рад смущенно кашлянул.

– Возможно, я смогу помочь вам. Энергия в нашем распоряжении есть. Ее просто океан. Мы научились разрушать некоторые внутриатомные связи и извлекать их энергию. Но я ума не приложу, как заставить ее работать.

Аверил почесал кончик носа:

– Ну что ж, выкладывайте все, что у вас там еще есть за пазухой, и будем думать.

* * *

– На самом деле все очень просто, – начал господин Рад. – Ну, по крайней мере, теоретически просто. Внутриатомные связи трудно разорвать извне, но можно устроить так, чтобы они начали рваться сами. Здесь нам может помочь то, что радиоактивные элементы способны делиться самопроизвольно. Если мы будем, к примеру, облучать уран пучком нейтронов, то они будут расщеплять его ядра и выделять новые нейтроны. А те в свою очередь будут расщеплять новые ядра урана. Это похоже на лавину или камнепад: маленький камешек толкает еще несколько камней, они приводят в движение новые камни, и энергия на каждом этапе растет скачкообразно.