Колода предзнаменования - Кристина Линн Эрман

– Кто-то другой. В смысле я.

Эзра – Ричард – кивнул.

– Ты мост между Серостью и Четверкой Дорог, Мэй. Ты связующая нить, посредник, и вместо того чтобы разделять их… – он улыбнулся, – ты соединишь их и дашь мне награду, за которой я гнался сто пятьдесят лет.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – в горле Мэй возник жгучий комок слез. – Я не способна на то, чего ты хочешь.

– Еще как способна, – Ричард задумчиво коснулся пальцами подбородка. – Когда ты используешь колоду Предзнаменований, то задаешь ей вопрос. Кто, по-твоему, на него отвечает?

Голос. Он весь год шептал на задворках ее сознания, а она пыталась оттолкнуть его, выкинуть из головы. Но он лишь становился громче. Мэй подумала о словах, которыми она нарекала то, что находилось по ту сторону связи. Корни. Дерево. Город. Они всегда были неправильными. Но они были безопаснее того, чего она в тайне боялась. Это правда, которую она смогла признать только сейчас, когда вся остальная, более ужасающая правда, всплыла на поверхность.

– Зверь, – с трудом выдавила она. Ричард кивнул, и ее мир рухнул.

Ее сила заключалась совсем не в предсказании будущего… а в общении с монстром.

– Но он не просто отвечает тебе, – продолжил Ричард. – Он слушает, как когда ты изменила карты. Он взывает к тебе, даже в то время как ты его уничтожаешь.

Мужчина поднял руку.

Мэй с криком упала – корни обвили ее ноги и приковали к мягкой, суглинистой почве. Что-то выползло из уголка ее глаза и спустилось по щеке – корень, извивающийся по лицу. Он поддел ее губу. Мэй зарычала и прикусила его, выплевывая кусочки, прежде чем они смогли заползли в ее горло. Ее рот наполнился соком, который отдавал гнилью.

Девушка пыталась сопротивляться, но тщетно. Корни схватили ее за запястья и дернули вперед, чтобы она прижала ладонь к ближайшему дереву.

Ее желудок затопил страх. Она отдернула руку от дерева – корни позволили ей это сделать – и молча уставилась на него. В стволе был выжжен отпечаток ее ладони. От него расходились серебряные корни и заражали гнилое дерево сильнее прежнего.

И внезапно она пришла к тошнотворному осознанию. Мэй долго пыталась понять, что же изменилось в городе, что положило начало всему этому, когда на самом деле это она все изменила. А значит…

– Это я, – едва слышно вымолвила девушка. – Ты сказал, что наши силы лишь слабое отражение силы основателей, но это они спровоцировали болезнь, не так ли? И если я обладаю способностями Хетти… то это я положила начало болезни, когда решила изменить будущее.

Джастин издал исполненный ужаса звук. Она встретилась с ним взглядом и поняла, что брат больше не смотрел на нее как на человека, которого нужно спасти. Он смотрел на нее как на человека, которого нужно одолеть.

Этот взгляд разбил ей сердце, потому что она знала, что заслуживает его.

– Так и есть, – голос Ричарда прозвучал слишком мягко, как перышко, когда должен был быть острым, как лезвие. – И тебе стоит гордиться собой. Но тебе нужно стать сильнее, прежде чем ты сможешь использовать заразу, чтобы уничтожить Зверя. Перед тобой, – он показал на котел, – сущность леса, могущество самой Четверки Дорог, сила, которая течет в твоих жилах. Я не врал. Она действительно поможет тебе контролировать твои способности.

– И поможет тебе навредить всем, кого я люблю.

– Но они не любят тебя. – На последнем слове голос Ричарда сломался, превращаясь в свирепый рык. На секунду выражение его лица изменилось, и Мэй увидела глубокую, бесконечную ярость под его маской.

– Это неправда…

– Твой брат уже тебя боится, – снова ласково произнес он. – Почему ты сопротивляешься, когда знаешь, что у тебя больше нет дома? Ведь теперь они знают, что это ты стоишь за заразой. Что твои руки в крови.

Ричард присел и заправил светлую прядь ей за ухо. Стер грязь с лица, словно она ребенок, который упал.

– У тебя есть дар, Мэй. Дар, который они не могут оценить. Дар, который я дал тебе. Так используй его.

Мэй росла с тяжестью всего мира на своих плечах – странные ожидания отца, бесконечное разочарование матери, презрение жителей города, не зависевшее от того, насколько хорошо она выполняла работу, для которой была рождена.

Может, ее отец прав. Может, уже поздно что-то делать, кроме как принять судьбу, к которой она добровольно себя подвела.

– Я теряю терпение, – поторопил ее Ричард.

Он взмахнул рукой, и шею Джастина обвил корень, постепенно сжимаясь. Юноша сдавленно вскрикнул от боли.

Мэй потребовалась вся сила воли, чтобы не вздрогнуть. Не передернуться. Единственный способ остановить его – это сделать вид, что ей все равно.

– По-твоему, это поможет меня убедить? – холодно поинтересовалась она. – Угрозы Джастину? Ты не убьешь собственного сына.

В свете от котла его улыбка выглядела омерзительно.

– Ты понятия не имеешь, на что я способен.

– Неправда, – тихо произнесла Мэй, и за ее спиной послышался хрип Джастина. – Ты убил своих друзей. Ты завел детей, потому что считал нас своими инструментами. Но еще ты научил меня быть такой же жестокой, такой же беспощадной, как ты.

– Ты слабее, чем притворяешься, – ответил Ричард. Корень продолжал сжиматься вокруг шеи Джастина. – Тебе меня не обдурить, маленькая Готорн. Я позволю ему умереть… но ты – нет.

Из горла Джастина раздавались невообразимые звуки, его лицо синело и опухало. Мэй видела, как вздулись его вены, как глаза округлились от паники.

Что-то раскрылось на задворках ее разума – та же дверь, что открывалась всякий раз, когда она гадала по картам. Голос звучал слабо и сипло – тише, чем когда-либо, – но она все равно его услышала.

«Пей, – сказал он. – Я помогу тебе».

Мэй было нечего терять. Возможно, это убьет ее. Возможно, сделает марионеткой Ричарда. Но, возможно, – всего лишь возможно, – Зверь сказал правду.

Она подняла голову и встретилась взглядом с отцом.

– Ты победил. Отпусти его, и я выпью.

Он ухмыльнулся, и корни тут же отпустили шею Джастина. С секунду он так и стоял с опущенной головой, но затем сделал глубокий вдох и вновь посмотрел на сестру. Мэй осела от облегчения, когда Джастин закашлялся и встал.

– Хорошо, – сказала она, пытаясь побороть дрожь. – Теперь пообещай мне, что отпустишь его целым и невредимым.

Ричард нахмурился.

– Я на это не соглашался.

– Пожалуйста, – взмолилась Мэй. – Он твой сын. Я знаю, что он небезразличен тебе, пусть и в малой степени.

– Ошибаешься. Мне плевать на него. – Сердце Мэй ушло в пятки. – Но… мне небезразлична ты.

Ричард повернулся к Джастину.