Милорд, откройте тайну! - Лариса Шубникова

Замок Лидс велик, нет, он огромен! В нем множество людей: прислуга, помощники, солдаты. Но даже при таком пространстве и количестве народа, слухи расползлись мгновенно! Уже все знали, что хозяйка стала полноправною женой, а Ги ее оставил ночевать в своей кровати. Пожалуй, радовались все и это стало поводом для праздника. Вот кто-то утянул из погреба бутыль, за ним другой и к вечеру двор полон был песен, танцев, а кое-где, в местах укромных, и поцелуев небезгрешных.

Лидс не сердился, он радовался Лу и любовался тем, как много красок на ее лице. Так только лишь любовь рисует. Румянец щек, блеск глаз и яркость губ, припухших после поцелуев.

Одна беда — им все мешали! То Морт, то Эм, то слуги, без конца снующие по комнатам. Ги рассердился и велел подать коня. Он усадил жену на Корса, уселся за ее спиной и объявил, что некоторое время им обоим придется жить в поместье Лу. Они укрылись в Торховой пяте и там…

Считайте это умопомраченьем, пусть сладким, пусть приятным, но все равно безумством. Так продолжалось примерно три недели, потом накинулись дела, и весть пришла о том, что в гости едет Виго! Тут в силу вступил один из двух запретов, касательно любви. Тех самых, при которых Ги и Лу обязаны были стать нормальными и не требовать любить друг друга. Король в их замке и он ужасно знатная особа, пора обязанности на себя взвалить и перестать, на время, безумствовать.

Виго Красивый прибыл и привез с собой дворян, а с ними праздники, вино и танцы. Но, главное, Перчатку Слэйда! Ги рад был трубадуру, но ревновал. Ужасно и смешно, тем паче, что знал — Лу любит его, а не кого-либо другого, но все равно…

Слэйд первым делом, оказавшись в Зале, глазами отыскал Луизу и замер. Лидс понял почему! Она сияла красотой и негой, любовью, счастьем и удовольствием, что Ги дарил почти без остановки. Перчатка не ослеп, но мог вполне.

— Миледи, я верил в то, что нет на свете женщины красивее чем Вы, но я ошибся! Есть! И это Вы опять! Как Вы могли так измениться и так похорошеть? Неужто, Грозный Ги такой приятный муж?

— Почтенный Слэйд, он самый лучший, — она так улыбалась трубадуру, что Ги сжал кулаки, и даже не смотря на то, что все ее слова были сплошной балладой в честь него же самого!

— Я Вашу ленту не снимаю с лютни и Ваш локон до сих пор со мной. Ваша Светлость, скажите, что я лучший трубадур на свете, и я обещаю не скончаться прямо тут у Ваших ног от ревности! — он нарывался!

Суровый Морт, отметив злость хозяина уж предвкушал, как морда Слйэда встретит радостно его кулак, но леди Лу остановила поток законной ярости и Морта и Ги Лидса.

— Вы лучший трубадур, и Ваши песни лучшие, тут никаких сомнений. Но голос мужа, горячо любимого, всего милей. Нет песни слаще для жены, чем та, что слышится в его словах, простых и безыскусных. Он скажет: «Доброй ночи» — и я готова петь. Он вымолвит: «Проснись, уже на небе солнце» — и мне жить хочется, и радоваться и смеяться. Кто лучший, сами можете судить. Но, мой совет Вам — не беритесь, просто спойте для меня и для него.

Перчатка смолк, и гости, те, что слышали слова Луизы. Виго усмехнулся радостно, а Ги… Он проклял всех, и только потому, что не было ну никакой возможности сказать «спасибо» Лу и так, как он хотел!

Еще три дня приемов и коротких встреч с женой. Таких, что только разжигали страсть не утоляя. А потом король уехал и увез со собой людей и хаос, а Лидс с женой остались в Замке.

Медовый месяц была окончен, но не любовь и страсть! Да, такие важные особы не могут прятаться все время в Торховой пяте, а потому они прекрасно совместили свою дела насущные с любовью и замечательно сложили, выстроили отношенья, замешанные густо на любви и уважении друг к другу.

Так шли, летели, дни и ночи…

Потом была та ночь, которая, Ги точно знал, явилась зарожденьем новой Жизни.

Тут можно бы историю окончить, ведь остальное додумать можно, намечтать, представить, но рассказчик вовсе не желает читателя оставить просто так, со словом «Жизнь» в конце романа и потому продолжит немногими словами свой рассказ.

Любовь их увенчалась сыном. Первенцем. Он появился чин по чину, и огласил весь замок Лидс своим ужасным криком, в котором все услышали командный голос Ги! Через два года снова сын и тот крикун почетный! За ним опять громкоголосый командир. И будто Лу исполнила все то, что обещала Лидсу, когда просила не покидать ее в обмен на трех здоровых сыновей, но родилась и дочь. Занятно, что именно она и стала любимицей отца. А мать… Лу повезло счастливой быть. Любимой, уважаемой супругой. Развить свои таланты, стать помощницею мужу во всех его делах. Его опорой и радостью одновременно.

Ги, завершив лет через десять, блестящую военную карьеру, стал королю советником, построил церковь в честь жены. Позволил Лу свободы столько, что ей хватило на всю жизнь и никогда не пожалел об этом. Но уезжая на Совет в Столицу, всякий раз стремился к Лу. Так получилось, что она была ему нужна и он ей. Когда разлука обещала долгой быть, они страдали, пожалуй, как страдает птица, когда имеет только лишь одно крыло. Полёта нет и Небо недоступно.

Да, жизнь текла и были разные моменты — печальные, счастливые и даже ссоры попадались на их пути, но оба точно знали, что найдут друг друга, вот как бы жизнь не повернулась. Где найдут? Везде! В постели, в разговорах, в заботах о семье и государстве, в одних и тех же интересах и препирательствах смешных. Ехидство их объединяло до самого конца. И понимали ведь друг друга с полуслова, а все равно смеялись и подшучивали.

Но ведь была еще и тайна! Та самая, о Бонке! Лу не добилась от Ги рассказа. Однако, Лу есть Лу. Она, конечно же, нашла решение, и выходом стал Морт. Лу хохотала так, что плакать начала, но так и не призналась мужу, что тайна неприступной крепости раскрыта. Она прекрасно поняла и оценила деликатность Ги, и знаете, за это принялась любить его в два раза крепче!

За три года до свадьбы Ги и Лу.

— Ваша Светлость, опять туда, под стену? Вам медом там помазали? Зачем? — Морт полз за Лидсом, проклиная дождь, грязь и неприступный Бонк!

Уже полгода безуспешно Лидс пытался проникнуть в бастион, но тот сдаваться не желал и воины держались из упрямства, иной раз проклиная короля и Ги, но шепотом.

— Не твое дело! Я ползу и ты за мной. Если сегодня все выгорит, то завтра мы прорвем осаду.

— Мы месяц ползаем под стену, и не пойми зачем. Что Вам там нужно? И почему меня Вы оставляете вдали? С кем там беседуете? Подкупили кого-то, чтоб открыл ворота? Вот, не верю. В Бонке золота навалом и платят войску хорошо. Нет дураков вестись на Ваши деньги и жизнью рисковать.

— Ты, Морт, прямой, как наш таран. Есть кое-что и посерьезней денег.

— Правда? Не встречал такого. Что может быть важней? — да, Морт ценил монеты, но как-то не сообразил, что даже за металл он не предаст хозяина, которого любил и уважал.

— Вот баран! Подумай, пораскинь мозгами.