Агент полковника Артамонова - Борис Яроцкий

Западный отряд топтался у Плевны. О штурме крепости уже не было и речи. Командиру отряда генералу Криденеру, согласно расспросам случайно оказавшихся в плену турок, было доложено, что в Плевне Осман-паша располагает 60-тысячным войском и вот- вот это войско перейдет в наступление — сбросит русский отряд в Дунай.

На этот случай у Криденера стояла у штаба запряженная в кибитку тройка лошадей. С минуты на минуту генерал ждал команду к отступлению. Но главнокомандующий успокаивал своего друга:

— Вся армия скоро перейдет в наступление. И ты перейдешь. Получишь подкрепление. Осман-паша — неприятная заноза, но ты ее выдернешь.

Поздно вечером, когда штабные офицеры готовились ко сну, главнокомандующий вызвал к себе на доклад полковника Артамонова.

— Мне нужно знать точное количество войск в крепости Плевна. Криденер называет шестьдесят тысяч. Это так?

— Гораздо меньше.

— Сколько же?

— Предстоит уточнить.

— На уточнение недели вам достаточно?

— Пожалуй, да.

Полковник вынужден был отменить обещанный отдых только что вернувшемуся с задания лазутчику Фаврикодорову. Обратился к подчиненному не по-военному:

— Не приказываю — прошу вас, Константин Николаевич, сегодня же ночью пробраться в Плевну. Командование потребовало самые свежие данные о войске Осман-паши. Еще раз уточните, где именно он расположил свой штаб. Под любым предлогом удалите от этого места наших агентов. Вы меня, конечно, понимаете?

— Так точно.

Полковник Артамонов всячески оберегал своих людей в этом случае от своих же снарядов. Но война есть война, и разведчики рисковали жизнями так же, как и солдаты на линии огня.

Но если о погибших солдатах сообщали газеты в России чуть ли не на третий день уже знали, кто и где погиб во имя освобождения братского народа Болгарии, то в самой Болгарии о болгарских патриотах-агентах, погибших в застенках турецкой контрразведки, знали только в отделе разведки русской Дунайской армии.

От рук врагов болгары умирали с гордостью. Некоторые даже с песней на устах: «Напред юнаци, на бой да ворвим…»

Обидно было умирать русским агентам от русских снарядов. Такой случай был уже в Никополе. Не хотелось, чтоб он повторился в Плевне.

Под русские снаряды шел и Фаврикодоров. Артогонь по крепости мог начаться в любой момент. Плевна оставалась турецким ятаганом под правое ребро наступающей русской армии.

Как всегда, он шел один, безоружный, с какой-либо случайной поклажей, обычно с предметами мелкой розничной продажи. В этот раз он шел с полотняной сумой, в суме — дюжина опанок, пахнущих свежей конской сбруей, эта обувь в Европейской Турции пользуется большим спросом. В кармане — документ отставного турецкого солдата.

На тропинке, которую он уже хорошо знал, не наскочил на патруль турецкой полевой полиции. Вышел на берег.

Внизу под кручей в густом теплом тумане несла в Дунай свои тихие воды река Вид. Она широким разбегом огибала крепость с запада на север. Сама крепость обозначала себя огнями костров. Костры были верным признаком, что в крепости много войск. А сколько?

Неслышным шагом он шел по берегу, всматриваясь в черноту ночи. Где-то здесь должен быть спуск. Чуткое ухо уловило стук жерновов.

Вот и мельница. На мельнице, кроме старика-мельника, его ждал знакомый болгарин Владко Стоянов. Жил Стоянов недалеко отсюда — в Опанце, это в нескольких верстах от Плевны, в Плевне занимался извозом. Время от времени его нанимал хозяин-турок, владелец корчмы. Он ему с близких и дальних селений доставлял продукты, в том числе муку. Разрешение на провоз муки у него имелось. Этим разрешением лазутчик и мыслил воспользоваться.

Но оказалось, он опоздал.

— Понимаешь, Хаджи-Вали, буквально со вчерашнего дня, — с печалью в голосе говорил Владко, — болгарам запрещено появляться в крепости.

— Это для тебя я — болгарин, — с улыбкой ответил Константин. — А для них я, как ты правильно меня назвал, Хаджи-Вали.

— Тогда… Дедушка Георгий, — Владко обратился к мельнику. — На этого великана турецкий костюм найдется?

— Подберем. Были у нас и покрупней витязи. Раньше этой мельницей пользовались болгарские революционеры. Здесь была у них явка.

Да, здесь они меняли экипировку. Кто хорошо владел турецким и внешне был похож на турка, предпочитал турецкий костюм. С началом боевых действий мельницу предоставили в распоряжение разведки русской Дунайской армии. На этом настоял агент полковника Артамонова Григорий Нагович, известный в Придунайской Болгарии как преуспевающий торговец. Он помогал болгарским революционерам, помогал и русской армии, согласившись на время войны быть ее лазутчиком.

Костюм Фаврикодорову подобрали, хотя и пришлось удлинять рукава.

— Вот теперь, Хаджи-Вали, ты настоящий турок! — восхищенно говорил Владко, придирчиво оглядев его со всех сторон. — Днем ты выйдешь на Софийскую дорогу, попросишься на подводу. Опанки оставь здесь, иначе турки тебя не поймут. Возьмешь куль муки. С продуктами в Плевне плохо.

Так он и поступил. Турецкие возницы, приняв его за своего брата-отставника, торгующего мукой, помогли ему пробраться в Плевну.

Золотое правило лазутчика: меньше спрашивай у прохожих, где найти нужного тебе человека, иди уверенно по указанным ориентирам, как обычно ходят люди, досконально знающие местность. И тогда твое появление ни у кого не вызовет подозрения.

Он шел строго по ориентирам, хотя в Плевне бывал не раз.

Вот мечеть, которая по случаю войны уже давно не видела ни одного правоверного, зато видит, как по ночам в ее подвалы закатывают бочки с порохом.

Вот высокая каменная изгородь, появившаяся неделю назад и приспособленная для стрельбы из мортирок.

Вот на восточной окраине окопы, которые четко просматриваются с дороги на Ловчу. Многие деревья срублены.

С центральной улицы исчезла платановая аллея. Город тот и не тот, и все-таки это была Плевна, превращенная в крепость, которую русская армия будет брать если не штурмом, то осадой. Сколько же здесь войск?

Точный ответ мог дать кто-то из штабных офицеров. Офицера предстояло или захватить в плен, как уже практиковалось не однажды, или купить за большие деньги.

Турецкие офицеры, верные Аллаху и султану, дешево не продаются. При себе у Константина денег не было. Но наверняка были у агента, оставленного в Плевне. Это был Григорий Нагович, которого в городе не знали разве что малолетние дети.

Константин направлялся к Наговичу, преуспевающему торговцу, водившему дружбу главным образом с турецкими интендантами. Он шел к этому денежному агенту с устным приказанием полковника Артамонова: во что бы то ни стало в кратчайший срок добыть сведения, интересующие штаб русской Дунайской армии.