Сбежать от Питбуля и Булочки - Янка Рам
Шрифт:
Интервал:
Тёща удрученно вздыхает.
— Как это — сломали?
— Петалдочкой… — виновато хлопает глазами Ариша.
— Петардой?! Откуда у неё петарда, Алла Борисовна??
Переглядываются.
— Вот как с Вами оставлять? На кухню! — командую я.
И там уже, врубив чайник, сажусь напротив.
— Внимательно слушаю.
— Ну ты же знаешь, какой у меня район, Даня. Там бродячие собаки. Проходу не дают! Приходится вот иногда… — разводит руками. — И в сумочке лежат петарды.
Закатываю глаза, представляя, как эта старуха Шапокляк бросается петардами в бродячих собак.
— А ведь приличная женщина! Режиссер ТЮЗа!
— Ну что ж теперь: режиссер не человек? — разводит она руками. — И его собаки не кусают.
— Вы ж заговор знаете! — ядовито рычу я.
— Папа… — подает голос Ариша, предано глядя мне в глаза. — Меня лугай петель.
— Ты залезла в чужую сумку? — перевожу рассерженный взгляд на неё. — И взяла спички?
— Зазыгалку… — краснеют её щеки.
Поднимается и безропотно идёт в угол, под моим взбешённым взглядом.
— Я больсе не буду… — бубнит, водя пальцем по обоям. — Не лугай Плутона. Это я сама наглезила.
Но как не ругать, я не понимаю!
— А если бы ей пальцы оторвало?!
— Данечка, — хватается за сердце Алла Борисовна. — Но всё ведь так неожиданно. Я так переживала, что забыла про чертовы петарды. И не ожидала, что Ариша окажется у меня. Да и петарды то…только что шумные.
— Аж унитаз разорвало, ага.
— Так трещина там была.
— Это ж надо додуматься — петарды!
— Ну а что мне в эту свору из пистолета стрелять?!
— Петарда! — хватаюсь я за голову.
— Я больсе не буду, папа…
— А ты вообще молчи! — хлопаю по столу, не поворачиваясь. — Бандитка! Тебе ещё отдельно достанется!
Чувствую, как тёплые руки ложатся мне на плечи. Ася… Скользят мне на грудь. Обнимает за шею.
— Ччч… Нельзя волноваться.
Делаю глубокий вдох носом, опуская напряженные плечи. Нельзя, да. Целует в висок.
— Всё, — закрывает ладонями мне глаза.
Я растекаюсь… Это так волшебно, когда кто-то волнуется о том, чтобы ты не волновался. Ни кто-то, а любимая девочка. Вопреки тому, что ей хочется сейчас капризничать после моих слишком борзых завоеваний.
— Мама, — шепчет Ариша. — Молока мозно?
— Нузно! — передразнивает её Ася.
Греет молоко. Добавляет в него мятный сироп. Оно становится зелёным и сладким. Один стакан ставит передо мной. Второй отдаёт Арише. Все затихают…
Алла Борисовна расстроенно крутит в руках телефон.
— Ладно, извините, что орал, — делаю усилие над собой.
Думаю, и без моих наездов всё прекрасно понимает. Вот как с ними в больницу лечь? Глаз да глаз… За всеми тремя!
Ася садится на стульчик в углу, на руки забирает Аришу. Вместе сидят в углу.
— Блатики будут? — пытает Асю дочка.
А может и не тремя уж… Мы не предохранялись. Короче, надо экстренно восстанавливаться!
Алла Борисовна вытаскивает пакетик с травками.
— Заваривай ему, это для восстановления после кровопотери, — объясняет Асе. — Крапива, тысячелистник…
— Марина звонила Вам? — перебиваю её.
— Звонила.
— И что думаете?
— Думаю, ей надо ехать в Москву. Строить карьеру, — пожимает плечами Алла Борисовна. — Мама у вас теперь есть. Зачем в семью лезть?
— А она что говорит?
— Не слушает.
— Значит, суду быть. Ясно… Вас как свидетеля вызовут, — смотрю ей в глаза.
— Аркан говорит, что мама — Ася.
— Да причем тут карты — то?? Серьёзный же вопрос! — начинаю опять нервничать. — Кстати…
Иду за колодой, возвращаю Алле Борисовне.
— Спасибо. Очень помогли.
— И ответ серьезный… — забирает Таро тёща. — Вот тяни, чем ситуация разрешится.
Вздохнув, послушно тяну. Переворачиваю карту.
— «Любовь»…
Держа Аришу за руки, ведём её на встречу с психологом. И с Мариной. Богдана обязали. Скоро суд… И Касьянов темнее тучи. Он до сих пор на реабилитации и отстранён "по состоянию здоровья". Сегодня решающая встреча, заключение детского психолога. Дальше — мало на что можно повлиять.
— Дан, главное — не конфликтуй. Вообще не говори с ней!
Молчит.
— Нам нужно понравиться психологу.
— Не хочу я нравиться психологу. Достаточно того, что я нравлюсь дочери.
"Ну пусть… Пусть мне всё выскажет, там будет тише", — философски решаю я.
Синхронно поднимаем Булочку за руки, перенося её через лужу. Снег уже растаял, пахнет весной, вокруг капели и ручейки.
Перед тем, как зайти в здание, Богдан поднимает её и ставит на лавочку. Смотрит ей в глаза.
— Очень меня любис, — кивает она.
— Да.
— Я хочу жить с папой и мамой Асей.
— Да.
— Дан… — одергиваю его незаметно. — Она сама всё скажет.
Боюсь, что потом могут сказать: мы настраиваем Булочку против матери.
Сдвигаю его. Теперь смотрю ей в глаза сама.
— У меня две мамы, — поджимает она недовольно губы.
— Да, — киваю я.
— Я люблю маму-Асю. Она хавошая.
— Да…
— А маму-Малину не люблю!
— Нет!
— А маму-Малину не знаю.
Киваю.
— Хочу домой к папе.
Целую её в нос.
Мы заходим в здание, поднимаемся на второй этаж. Дверь в кабинет открыта. Боковым зрением вижу, что там Марина и Алла Борисовна тоже там.
Я раздеваю Аришу. Причесываю её. Надеваю заколочки, чтобы убрать с лица чёлку.
— Мы будем здесь. Тебя ждать.
Толкаю Богдана в грудь, заставляя сесть на скамью. И сама веду Аришу в кабинет.
— Перевёрнутая семёрка Кубков, перевёрнутое Солнце… Плохой знак. Очень! — шепчется Алла Борисовна с дочерью. — Планы рухнут… Не стоит и затевать!
— Мама, прекрати!
— Ну куда ты повезешь ребёнка? Зачем?
— Это мой ребёнок, я его родила и я разберусь! Но с этой девкой он жить не будет!
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!