Артур - полководец - Роберт Линн Асприн

– Вот-вот, – язвительно проговорила Анлодда. – Ты говоришь точь-в-точь как мой дядюшка Лири. Я так и думала, хотя надеялась на лучшее.

– Да, госпожа, – сорвалось с губ Корса Канта, и он тут же ощутил, что между ним и Анлоддой выросла стена. Он прикусил губу, он даже забыл о боли в руке. «Принцесса Анлодда».

Она тоже почувствовала эту стену.

– Никогда не называй меня так! Никогда! Да, это правда. Я – единственная дочь принца Горманта Харлекского, единственная законная наследница. Теперь – единственная. Ну и что? Я все равно та же самая Анлодда, какой была вчера, верно? И пока ты не решил, что я для тебя слишком высокопоставленная особа, не смей даже думать об этом! Я тебе сказала, что ты можешь попробовать завоевать меня, и когда я это говорила, я понимала, что я принцесса, а ты не принц, но то, что я сказала, остается в силе. И она добавила потише, трогательно и нежно:

– В Храме нет титулов, Корс Кант.

Он отступил на шаг.

– Ну ладно, ладно! Прости, прин.., то есть я хотел сказать: прости меня, Анлодда!

– Корс, – умоляюще проговорила девушка, – прошу тебя, ничего никому не рассказывай! Я не хочу, чтобы меня отослали обратно в Харлек. Я не могу уехать.., сейчас. У меня.., у меня есть дело.

То, как она произнесла здесь, в полном мраке, слово «дело», ужасно не понравилось Торсу Канту.

– И потом, – добавила она, – не все же живут в Храме. Для некоторых в миру титулы имеют слишком большое значение.

Она шагнула ближе, и он ощутил на щеке ее дыхание. Ее губы были так близко, что еще миг – и мог родиться поцелуй. Он чуть было не поцеловал ее, но она сейчас казалась такой беспомощной, такой ранимой. Это было бы не правильно, а Корсу Канту мучительно хотелось поступать только правильно.

– Я никому не скажу ни слова, – пообещал он.

– Вот и хорошо, – прошептала она. – Если скажешь, начнется такое, что тебе совсем не понравится, и мне тоже – совсем не понравится.

– Никому – клянусь! Анлодда отстранилась.

– Итак, брат мой бард, отвечай, откуда ты знаешь эйрский язык. Немногие его знают в Камланне. Ну? Куда девалась трогательность и беззащитность?

– В школе учил, – отвечал Корс Кант.

– Ты бывал в Риме? – недоверчиво спросила Анлодда. – Или в Александрии? Разве тот епископ не сжег ее?

– Я учился в школе друидов, далеко на востоке, в Дун Лаогхэйре. Меня учили сакскому, греческому, латыни и пяти островным языкам, включая эйрский, хотя вы с Канастиром разговаривали на странном наречии.

– Дядя Лири говорит, что мы разговариваем, как Демосфен, который набивал себе рот галькой, чтобы избавиться от плохой дикции.

– Для того чтобы стать бардами, мы учили песни всех стран: Сикамбрии, Греции, Рима, Мавритании, любовные напевы сифардов и кровавые песни самаритян. Ну и конечно, наши песни, лучше которых нет во всем мире, которые подобны жемчужинам.

– А когда ты окончил эту школу, прошел ли ты какой-либо обряд, удостоверяющий твою зрелость?

Корс Кант зарделся. Анлодда задела очень болезненную тему.

– Дело в том… – промямлил юноша, – что я еще не доучился… Я еще не прошел испытания.., на звание барда, но в следующем году непременно пройду, клянусь!

Ну вот, слава богам, сказал и тем облегчил душу.

– В Дун Лаогхэйре верховный друид Суиндиллиг Кифарвидд учил меня греческому и латыни, а потом Мирддин, наоборот, научил меня переводить с этих языков на наши. Мы изучали астрологию, медицину, философию и богословие. Знаешь ли ты, что северяне почитают тех же богов, что и мы. Что их Top – это наш Таранио? Но римляне, конечно, полагают, что мы почитаем их богов, только зовем их иначе…

Она стояла так близко, что Корс Кант почти видел ее улыбку.

– А алхимию ты не изучал. Корс Кант Эвин?

– Алхимию? Нет. Но разве это не выдумки? Мирддин говорит, что алхимики пытаются обратить свинец в золото!

Анлодда заговорщически прошептала:

– Знаешь, как-то раз в храме мне такое удалось. Я превратила простой металл в золото. Знаешь, мне кажется, что твой Мирддин.., слишком большой зануда. Как-нибудь я покажу тебе, как это делается, клянусь. Это самая большая тайна Строителей, та основа, на которой зиждется все мироздание, – так по крайней мере утверждает Меровий, так говорит и король Лири, а уж моему дяде можно верить. Дун Лаогхэйр был назван в его честь – вернее, в честь его отца.

Она снова улыбнулась и заговорила чуть громче:

– Ну все, что ты застыл, словно каменный? Давай-ка вернемся в Камланн да повеселим там всех байкой про то, как мы с тобой одолели целое ютское войско! Понял? Это будет куда интереснее, чем то, что случилось на самом деле. Ютское войско – видишь, на этот раз я не ошиблась!

Она снова стала Анлоддой – просто Анлоддой, той, какую он обожал.

Да и Корс Кант чувствовал себя самим собой. Наверное, противный гриб наконец перестал действовать на него.

– Следую за тобой, сестра Осень, – и Корс Кант осклабился, совсем как какой-нибудь гоблин.

Питер вскочил. В пиршественный зал вошел бард и его подруга вышивальщица в окружении солдат, сенаторов и даже рабов. Поднялся такой шум, что Питер с трудом различал отдельные слова. Главным из них было слово «убийство». Что интересно – и у Корса Канта, и у Анлодды на левых руках белели повязки.

Питер пошел к юной паре и оказался рядом с ними одновременно с Артусом.

– Что ты сказал про убийство? – спросил Артус.

– На нас напали! – воскликнул юноша. – Трое ютов! Они охотились за… – Он взглянул на Анлодду. Та едва заметно покачала головой. «Сейчас соврет», – подумал Питер. – Они хотели нас похитить!

– Где они? – яростно вскричал Артус. – Кей! Ланселот! Созвать когорту, мы изловим этих псов!

Но Анлодда не дала королю отдать приказ до конца. Она подняла руку.

– Государь, – сказала она и потупилась. – Нет нужды отправлять твоих воинов.., я хотела сказать: Корс Кант прогнал их. Он очень храбр.

Артус почесал подбородок, перевел глаза с девушки на барда. «А вот теперь она врет, как сивый мерин, – подумал Питер. – Интересно, что же случилось на самом деле?»

Артус сокрушенно покачал головой.

– Невооруженный бард прогнал троих ютов? Корс Кант, я бы не желал, чтобы мой бард лгал мне. Посмотри, в зал только что вошел Куга.

– И вот так меня здесь встречают? – прозвучал раскатистый гортанный бас.

Питер обернулся и увидел высокого мускулистого тевтонца с соломенными волосами, слипшимися от пыли и жира.