Бойся, я с тобой - Таня Танк

Пере-достигающий нарциссист ищет вызовы и риски, провоцирует соревнование и производит впечатление зловещей самоуверенности. Люди склонны относиться к таким особям как к «предприимчивым», «отважным» или «тираническим». Тем не менее, этих нарциссистов также ужасает возможная неудача, и они также движимы сильной убеждённостью в своём высоком предназначении, пытаются быть уникальными и хотят, чтобы их воспринимали таковыми. Их гиперактивность – всего лишь обратная сторона недо-выполняющей деятельности: она фальшива и так же пуста и обречена на провал. Сомнительные «достижения» такого нарциссиста неизбежно разоблачаются. Они часто действуют вне закона или социальных норм. Их усердие, трудоголизм, амбиции и отдача призваны замаскировать их генетическую неспособность производить и строить. Им принадлежит лишь свист в ушах, претензии, потёмкинские деревни. Сплошное громогласное притворство».

Адриана Имж делится наблюдениями за карьерой нарциссов:

«Обычно это череда «свободных заплывов» и работы на дядю. Он легко очаровывает работодателя, потом ему становится скучно, он набирается грандиозности, устраивает свой проект, запарывает все личные связи, гробит проект, очаровывает следующего работодателя. В процессе порой с черной икры переходит на доширак и обратно».

Часто нарциссистов мы видим среди «плохих парней» и «шлюх» – вернее, среди тех, кто так себя называет. Почему это происходит, объясняет Сэм Вакнин:

«Охваченные и поглощённые изнуряющим чувством вины, многие нарциссисты хотят быть наказанными. Саморазрушительный нарциссист играет роль «плохого парня» («плохой девчонки»). Женщина склонна обозвать себя «шлюхой», а мужчина – «порочным, окаянным преступником». Тогда как это снова всего лишь традиционные социальные роли. Мужчины склонны преувеличивать интеллект, власть, агрессию, деньги или социальный статус. Женщины склонны подчёркивать тело, взгляд, шарм, сексуальность, женские «черты», домашнее хозяйство, детей и их воспитание, несмотря даже на то, что они ищут своего мазохистского наказания».

Чем старше становится нарциссист, тем больше накапливается в нем неудовлетворенность жизнью, окружающими и очень отдаленно и смутно – самим собой. Кернберг говорит об «ухудшении состояния нарциссической личности после сорока лет. У людей с нарциссической патологией личности с годами происходит бессознательное обесценивание как собственного прошлого (чтобы не завидовать себе), так и прошлого других людей (чтобы не завидовать другим). Следовательно, этим людям недоступно нормальное удовлетворение, связанное с воспоминаниями о прошлом или о людях, которых они любят. Поэтому патологический нарциссизм ведет к усилению социальной изоляции и к внутреннему ощущению пустоты. Во многих случаях этот порочный круг обесценивания и пустоты непреодолим».

«Их несносная личность и нетолерантное поведение вынуждают их терять друзей и супругов, приятелей и коллег, работу и семью, – вторит Сэм Вакнин. – Их постоянная подвижность и нестабильность вынуждают их терять и все остальное: место обитания, собственность, бизнес, страну и язык. При этом нарциссист сознает свою склонность терять то, что имело ценность, смысл и значение в его жизни. Но за эту непрерывную цепочку потерь он винит жизнь, судьбу, страну, босса, родных и близких».

«Бедность эмоциональной сферы порождает скуку и желание «чего-то интересного», жажду сильных страстей и глубоких впечатлений. Не умея получать их интенсивно, находить в собственной душе, они пытаются получить их экстенсивным методом, то есть, количественным: расширять круг знакомств, менять место жительства и работы, половых партнеров. Они любознательны, но это не живая творческая любознательность ученого, а мимолетный интерес туриста с последующим быстрым забвением, – рассуждает lili_dunkerk. – Не знать вообще никаких чувств кроме физиологических удовольствий, удовлетворенного или уязвленного самолюбия, страха и мещанской радости от покупки новой тачки или шмотки – не есть ли это худшее из несчастий на этой земле?»

Что представляет собой жизнь нарциссиста, емко описывает Сэм Вакнин:

«Опустошенность, экзистенциальное одиночество (он не разделяет никакой общей духовной площади с другими людьми), тоска, дрейф, эмоциональная отстраненность, механизация/роботизация и бессмысленность – все это топливо для его зависти и проистекающей из нее ярости, а также усилитель для механизмов предотвращения эмоциональной вовлеченности».

Этот список продолжает Отто Керберг:

«Чрезмерные внимание к себе и центрированность на себе; грандиозность и различные производные эксгибиционизма, позиция превосходства, безрассудство и сверхамбициозность; сверхзависимость от восхищения; эмоциональная пустота; приступы чрезмерной беззащитности, чередующиеся с грандиозностью. В области патологических объектных отношений преобладающими симптомами таких пациентов являются огромная зависть (как сознательная, так и бессознательная); обесценивание других в качестве защиты от зависти; склонность к эксплуатации, выражающаяся в жадности, присвоении чужих идей или собственности, позиция человека, которому должны; неспособность к действительной зависимости от других в отношениях взаимности; замечательная неспособность к эмпатии и преданности другим людям, хроническое ощущение пустоты, неспособность учиться, чувство изоляции, стимульный голод и диффузное чувство бессмысленности жизни. Неспособность входить в неэксплуататорские отношения с другими людьми может отражаться в мимолетных, поверхностных, безразличных отношениях, неспособности эмоционально привязываться даже к домашним животным».

Я наравне с другими

Хочу тебе служить.

От ревности сухими

Губами ворожить.

Я больше не ревную.

Но я тебя хочу.

И сам себя несу я,

Как жертва палачу.

(Осип Мандельштам)

Счастлив – ни с кем, никогда и ни при каких обстоятельствах. Однако с некоторыми типами людей он может создавать прочные патологические сцепки. Сэм Вакнин считает, что «идеал нарциссиста – обожающий, покорный и самопорочащий партнёр». И такие находятся среди:

– инвертированных («вывернутых наизнанку») нарциссов,

– мазохистичных личностей,

– «пограничников», то есть, людей с пограничным расстройством личности.

Инвертированный нарцисс комплементарен классическому нарциссу, как гайка винту. Но счастье этой пары очень своеобразно и весьма далеко от тех отношений дружбы, доверия и сотрудничества, которые хотели бы установить со своими партнерами большинство из нас.

Поначалу встреча двух нарциссов может походить на выяснение, кто из них сильнее. В итоге более сильный становится агрессором, слабый – жертвой, которая наслаждается (своеобразно, конечно) тем, что живет рядом с таким удивительным человеком, и это страдание возвышает его в собственных глазах. Фактически они питают друг друга.