Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда! - Василий Звягинцев

Должным образом настроенным биороботам парохода, использующим почти неограниченные материальные запасы «Валгаллы», хватило нескольких дней круглосуточной работы, чтобы превратить жилую часть броненосца в этакий плавучий отель, сочетающий береговые роскошь и комфорт с неистребимой морской экзотикой яхты какого-нибудь американского мультимиллионера (отечественные российские олигархи в то время ещё отсутствовали как класс). Яхты Николая Второго «Полярная звезда» и «Штандарт» были оформлены не в пример скромнее.

Причём спланировано всё на «Трёх святителях» было таким образом, чтобы боевой экипаж во время нахождения на корабле – регламентные работы, тренировки «по заведываниям», полномасштабные учения, приборки и т.п. делать приходилось, согласно уставам и инструкциям, – никак не пересекался с пассажирами и обслуживающим персоналом. Вот если настоящий бой, тогда действительно все заботы о покое и комфорте гостей полетят к чёрту и броненосец превратится в то, чем по своей сути и являлся – артиллерийскую платформу, предназначенную единственно для доставки снарядов из погребов к цели, посредством сложнейших механизмов, пушечных стволов, оптики прицелов и, конечно, специально на то обученных людей.

На «Трёх святителях» обычно поселяли высокопоставленных гостей «из центра», военных и гражданских, а в остальное время использовали по собственному усмотрению военного губернатора, коменданта гарнизона и командира над портом[118].

И ресторан там был хорош, укомплектованный лучшими из возможных поваров, и каюты, от обычных одноместных до громадных, по типу адмиральских апартаментов, не уступали номерам в лучшей севастопольской гостинице, без затей названной «Морская». Басманов, кстати, имел здесь собственные, на ключ запертые помещения, жилые и рабочие, но пользовался ими крайне редко, предпочитая виллу возле Гурзуфа или форт на Марморе.

Так что, пожалуй, решение разместить делегацию на броненосце было принято на самом верху, хотя совсем недавно, перед выездом Басманова в Москву, предполагалась Ливадия, для большей приватности мероприятия. Неизвестно, доложил ли генерал Шатилов о происшествии с «Гебеном» Верховному правителю[119], но сам необходимые выводы из происшествия сделал и к совету всего лишь полковника Басманова прислушался.

Вообще между «Братством», полномочным представителем которого Михаил Николаевич неофициально считался, и руководством им же («Братством», а не Басмановым, естественно) созданного государства существовали редкие в истории взаимоотношения.

Югороссию никак нельзя было назвать вассалом, протекторатом, лимитрофом или как-либо ещё на политическом сленге, поскольку она была абсолютно суверенна и не входила ни в какой союз, федерацию или конфедерацию, даже и с РСФСР. Хотя и претендовала на полное правопреемство от «Большой» Российской империи. Жила по собственному усмотрению, ни на кого не равняясь, свободно и управлялась властью, пребывающей в полной симфонии[120]с населением. Получилось нечто вроде аналога современного нам Израиля с его специфическими взаимоотношениями между народом, правительством и армией.

Слишком много пришлось пережить этому населению за годы «настоящей» (в отличие от той, что случилась в мире Секонда и Тарханова) Гражданской войны, чудом выжить на последнем клочке русской земли и каким-то чудом вновь стать гражданами нормального, спокойного, более того – процветающего государства, снабжённого всеми атрибутами «цивилизованности и свободы». Поэтому тем семидесяти или восьмидесяти миллионам «югороссов» (переписи здесь до сих пор не проводилось), кто насмотрелся на прелести военного коммунизма, лишился друзей, родственников, брошенного, реквизированного или экспроприированного в РСФСР имущества, пожил в прифронтовой полосе или на территориях, подвластных всевозможным «правительствам», «радам», «меджлисам» или просто большим и малым «батькам» и «атаманам», нынешняя стабильность была дороже всего. Раскачивать только-только миновавший смертельные рифы государственный корабль желающих в массе населения не находилось. Тех, кто был на это способен, или перебили в ходе завершающих «окончательное оформление границ» боёв, или выслали (в добровольном порядке или насильственно) в РСФСР, в «царство рабочих и крестьян». Иногда к этому полуофициальному наименованию «советской России» добавляли – «плохих рабочих и крестьян-бездельников».

Так вот, для высших руководящих кругов Югороссии дипломатические отношения с «Братством» более всего напоминали таковые с духами предков в роду или племени первобытно-общинной эпохи. А полковник Михаил Фёдорович Басманов, таким образом, принял на себя роль шамана – посредника между «миром людей» и «страной удачной охоты». И аналогия эта было гораздо глубже и точнее, чем могло показаться на первый взгляд.

Прежде всего, в отсутствие на территории Югороссии Берестина, Новикова или Шульгина, по-прежнему сохранявших за собой достаточно значимые государственные должности, «шаман» был единственным в стране человеком, который знал, как общаться с «духами», и имел с ними постоянную, недоступную никому другому связь. Кроме того, что весьма немаловажно, общение это было гарантированно результативным. Служитель ни одной религии не мог похвастаться тем, что его обращение (молитва, камлание) в ста процентах случаев дойдёт до адресата и обязательно будет рассмотрено, с положительной в большинстве случаев резолюцией. Главное – не просить невозможного по технологическим или этическим меркам означенных «духов». А мерки (рамки, границы) Басманов знал.

Ну и как положено во всякой первобытной анимистической[121]религии, культ немедленно оснастился огромным количеством как домыслов, так и всевозможных табу. Главнейшее из них, непременное и обязательное именно для высшего руководства – не обсуждать даже между собой и не рассуждать об истинной подоплёке событий, приведших к Победе Двадцатого года. Это может показаться странным человеку конца ХХ и начала ХХI века, но именно так и было. Девиз Ордена Святого Николая Чудотворца – «Верою спасётся Россия», вот и не следует выходить мыслью за пределы этого девиза. При этом считалось обязательным принимать все предлагаемые «Братством» блага и выполнять его рекомендации (крайне редкие) и просьбы (ещё более редкие – две или три за все прошедшие годы).