Штурм и буря - Ли Бардуго

– Я что, должна умолять?

А что, так можно? Лично я была бы не против.

– Ты тщеславна. Амбициозна. Ты была готова на все, чтобы добиться внимания Дарклинга. Так что изменилось?

– Что изменилось? – запнулась она. Ее губы сжались в тонкую линию, руки по бокам бессильно опустились. – Моя тетя жила в Новокрибирске. И племянница. Дарклинг мог рассказать мне, что задумал. Если бы я могла их предупредить… – Ее голос сорвался, и мне тут же стало стыдно за свою радость от ее замешательства.

В ушах прозвучали слова Багры: «Вижу, ты быстро привыкаешь к власти. Чем больше она растет, тем голоднее становится». И все же, можно ли доверять Зое? Был ли настоящим блеск в ее глазах или это всего лишь притворство? Девушка сглотнула слезы и сердито посмотрела на меня.

– Ты все еще мне не нравишься, Старкова. И это вряд ли изменится. Ты неуклюжая и простая, как валенок, и у меня в голове не укладывается, как такая сила могла достаться тебе. Но ты – заклинательница Солнца, и если свобода Равки зависит от тебя, я готова сражаться под твоим знаменем.

Я окинула ее задумчивым взглядом, отметив два ярко горящих пятна на щеках и подрагивающие губы.

– Ну? – поторопила Зоя, и я видела, что этот вопрос дался ей нелегко. – Ты выгонишь меня?

Я выждала еще пару секунд.

– Можешь остаться. Пока что.

– У вас все в порядке? – поинтересовался Мал. Мы даже не заметили, что бой окончился.

В ту же секунду неуверенность Зои вдруг испарилась. Она одарила парня ослепительной улыбкой.

– Я слышала, ты творишь чудеса с луком и стрелами. Может, преподашь мне урок?

Мал перевел взгляд с Зои на меня.

– Возможно, позже.

– Буду ждать. – С этими словами девушка развернулась и ушла, тихо шурша шелковой мантией.

– И что это было? – спросил Мал, когда мы начали подниматься по холму в Малый дворец.

– Я ей не доверяю.

Он минуту помолчал, а затем смущенно начал:

– Алина… то, что случилось в Крибирске…

Я тут же оборвала его речь. Не хотела знать, чем они там занимались с Зоей в лагере гришей. Да и вообще, дело совсем не в этом!

– Она была одной из любимиц Дарклинга и всегда меня ненавидела.

– Наверное, она просто тебе завидовала.

– Зоя сломала мне два ребра.

– Что?!

– Случайность. Вроде бы. – Я так и не рассказала Малу о том, каково мне было, пока я не научилась использовать свою силу; о тех бесконечных, одиноких днях, полных неудач. – Я просто не знаю, кому она верна на самом деле. – Я потерла шею – казалось, все мои мускулы напряжены. – Я ни в ком не уверена. Ни в гришах. Ни в слугах. Любой из них может работать на Дарклинга.

Мал осмотрелся. В кои веки за нами, похоже, никто не наблюдал. Поддавшись порыву, он взял меня за руку.

– Через два дня Грицкий устраивает вечер с предсказаниями в верхнем городе. Поехали со мной?

– Грицкий?

– Его отец – Степан Грицкий, огуречный король. Новые деньги, – сказал Мал, успешно пародируя самодовольного дворянина. – И у его семьи свой дворец у канала.

– Не могу, – покачала я головой, помня о собраниях, зеркальных тарелках Давида, эвакуации школы. Казалось неправильным идти на вечеринку, когда всего через несколько дней или недель начнется война.

– Можешь, – возразил Мал. – Всего на пару часов.

Это было так заманчиво – провести с Малом немного времени вдали от забот Малого дворца.

Должно быть, он почувствовал мою нерешительность.

– Мы переоденем тебя в одну из актрис. Никто и не узнает, что с нами заклинательница Солнца.

Вечер начнется поздно, к тому времени мы закончим работать. Я пропущу одну ночь бесплодных поисков в библиотеке. Что плохого может случиться?

– Ладно. Пойдем.

Его лицо расплылось в такой широкой улыбке, что у меня перехватило дыхание. Вряд ли я когда-нибудь привыкну, что кто-то мог вот так улыбаться мне.

– Толе и Тамаре это не понравится, – предупредил Мал.

– Они – моя стража и следуют моим приказам.

Мал встал по стойке смирно и элегантно поклонился.

– Да, моя правительница, – произнес он серьезным голосом. – Мы живем, чтобы служить вам.

Я закатила глаза, но пока мы шли в мастерскую субстанциалов, мне первые за много недель стало легко на душе.

Усадьба Грицких находилась в районе канала, который считался наименее престижной частью верхнего города из-за близости к мосту и к кварталам простого люда на противоположном его конце. Роскошный небольшой дом соседствовал с военным мемориалом с одной стороны и садами монастыря Санкты-Елизаветы с другой.

Мал добыл нам карету на вечер, и мы втиснулись в нее вместе с очень недовольной Тамарой. Они с Толей долго и шумно ругались из-за предстоящего вечера, но я дала ясно понять, что не передумаю. Я также взяла с них обещание молчать; не хотела, чтобы слух о моей маленькой экскурсии за дворцовые ворота дошел до Николая.

Мы все переоделись в сулийских предсказателей – на нас были ярко-оранжевые шелковые плащи и красные лакированные маски, напоминавшие шакалов. Толя остался во дворце. Даже в маскарадном костюме его гигантские размеры привлекли бы слишком много внимания.

Мал сжал мою руку, и я почувствовала прилив радостного нетерпения. В плаще было невыносимо жарко, и лицо чесалось под маской, но мне было плевать. Казалось, будто мы вернулись в Керамзин и, позабыв о домашних обязанностях и не боясь наказания поркой, сбежали на наш луг. Там мы бы валялись в прохладной траве, прислушивались к жужжанию насекомых и наблюдали за пролетающими в небе облаками. Теперь эта умиротворенность была в далеком прошлом.

Улица, ведущая к усадьбе огуречного короля, была заполнена экипажами. Мы свернули в проулок рядом с монастырем, чтобы смешаться с группой артистов у черного хода.

Когда мы вышли из кареты, Тамара аккуратно расправила свой плащ. Они с Малом спрятали оружие под оранжевыми шелками, и я знала, что к каждой ноге девушки были прикреплены ее любимые топоры.

– А вдруг кто-то захочет, чтобы я предсказала его будущее? – спросила я, затягивая шнурки маски и надевая капюшон.

– Навешай им той же лапши, что и все, – ответил Мал. – Встреча с прекрасной незнакомкой, неожиданное богатство. Остерегайтесь числа восемь.

Черный ход вел мимо наполненной паром кухни в задние комнатки усадьбы. Но как только мы вошли внутрь, меня схватил за руку мужчина в ливрее дома Грицких.

– И что, по-твоему, ты делаешь? – встряхнул он меня. Рука Тамары потянулась к бедру.