Женский клуб - Това Мирвис

class="p1">– Мы просто попробовали, что это такое, – говорила Илана. – Подумаешь, ерунда!

– Не скажите, – ответила Бат-Шева. – По-моему, совсем не ерунда. И, готова поспорить, по-вашему – тоже.

Илана отвела глаза, Хадасса залилась румянцем.

– Ну в самом деле, Хадасса! Ты же не станешь делать вид, что курить марихуану – самое обычное твое времяпровождение? – заметила Бат-Шева.

– Нет, – признала Хадасса.

– Поверь, тебе не нужна марихуана. Но может, и хорошо, что ты попробовала, потому что теперь у нас появилась возможность разобрать эту ситуацию.

Мы не понимали, на что рассчитывала Бат-Шева, так открыто говоря о марихуане. Если уж на то пошло, девочки должны были говорить об этом с нами, родителями, но раз они отказывались, то и Бат-Шеве нечего брать на себя главную роль. Они все-таки наши дети, что бы там Бат-Шева себе ни думала.

Не желая искушать судьбу, Дорин Шейнберг запретила Нехаме гулять с Широй, Иланой и Хадассой. Так дочь избежит дурного влияния. Вдохновившись ее решением, Рэйчел Энн Беркович ужесточила час прихода домой для Авивы. Она всегда доверяла дочери, но теперь у нее закрались сомнения. Явно не без помощи Бат-Шевы Наоми Айзенберг дошла до того, что предложила пригласить консультанта по наркотикам для беседы с девочками. В этом была вся Наоми: взять трудную ситуацию и только усугубить ее, оповестив всех о том, что в школе имеется проблема. Мы-то все прекрасно понимали, что гораздо правильнее сохранить историю с марихуаной в тайне и, насколько возможно, спасти репутацию школы.

Нас неотвязно мучил один вопрос: почему? Что именно вызвало эту новую волну непослушания? Стоило нам отвернуться, как происходило что-то еще. В стенах нашей общины образовалась течь, и мы лихорадочно пытались заткнуть ее пальцами. Кто знает, кому первому это пришло в голову, чьи размышления про себя стали размышлениями вслух, едва слышным голосом, мимолетной мыслью. Но мы только о том и думали, что с Бат-Шевой в нашу общину вошло нечто новое и что она ведет наших детей куда-то не туда. Каждое новое происшествие становилось болезненным напоминанием, что Бат-Шева все же не одна из нас. Семена подозрения, носившиеся в наших головах, наконец проросли и пустили корни, и мы взглянули на Бат-Шеву заново открывшимися глазами.

13

Только мы принялись выискивать новые причины не доверять Бат-Шеве, как они стали обнаруживаться просто-таки повсюду. Словно она набросила полог-невидимку на все свои проступки, скрыв от нас, чему подвергала наших детей, и только теперь, отдернув покров, мы узрели, что же происходило на самом деле.

Мы покопались в собственной памяти. Хелен Шайовиц припомнила, что пару недель назад на Благотворительном обеде она сидела рядом с Бат-Шевой, и все обсуждали ужасную новость о сексуальном насилии, открывшемся в детском саду в центре города.

– Слава Всевышнему, мы можем не беспокоиться о таких вещах, с нашей-то религиозностью и вообще, – с облегчением выдохнула Хелен.

– Я бы не сказала, – заметила Бат-Шева. – Когда я жила в Нью-Йорке, то слышала об учителе ешивы, который совращал учеников. Все старались делать вид, будто это неправда, но в конце концов он сознался.

– Нет, не могу в это поверить.

После такого мрачного поворота было уже трудно наслаждаться обедом; даже пирог с пеканом, испеченный Бесси Киммель, не разрядил обстановку. Хелен и тогда разозлили слова Бат-Шевы, но теперь она отнеслась к ним с еще большим подозрением.

– Думаю, так она давала понять, что может творить что угодно, и мы ничего с этим не поделаем, – пояснила она.

Миссис Леви больше всего в словах Бат-Шевы задела ее бескомпромиссная прямота. Может, на севере и принято так говорить, но не здесь. Мы предпочитали более мягкий подход. Даже если в нашей общине и случались неприятности, мы понимали, что правильнее отмечать положительные стороны.

Заметив, что миссис Леви очень хотелось пообсуждать Бат-Шеву, Хелен решила рассказать, что она случайно услышала в старшей школе у мальчиков на той неделе. Хелен глянула на них во время обеда, на их мешковатые штаны, растрепанные волосы и небритые лица. Никогда ей не привыкнуть к тому, что вот это – ученики ешивы; на вид уж точно совсем не похожи.

– Мне кажется, я нравлюсь Бат-Шеве, – говорил Ави Дрезнер.

– Ага, как же! – засмеялись остальные.

– Нет, правда. Я заметил, как она на меня посмотрела, когда я на днях проходил мимо ее класса, – прям как будто она страшно рада меня видеть.

Вполне понятно, что мальчики смотрели на Бат-Шеву в таком ключе: у них непростой возраст, и такие, как Бат-Шева, несомненно, вызывают их интерес. Она была привлекательна и к тому же ничуть не скрывала, что у нее имеется вполне себе прошлое. Неудивительно, что у мальчиков возникают всякого рода фантазии. Смотрела она на кого-то или нет, но ясно одно: Бат-Шева оказывала дурное влияние и на мальчиков тоже. Слава богу, нам хватило ума отдать ей только классы девочек. Как знать, с чем бы нам сейчас пришлось столкнуться, если бы и мальчики общались с ней каждый день.

Раз уж разговор о Бат-Шеве не утихал, Бекки Фельдман тоже поведала, что ей довелось ненароком услышать. Она не сообразила, что Шира говорила по телефону с Иланой Зальцман, взяла трубку на кухне и поняла, что они обсуждают историю с марихуаной. Илана рассказывала, что поймала Бат-Шеву на слове, когда та предложила поговорить про марихуану, и Бат-Шева призналась, что тоже баловалась этим делом в старших классах и в колледже. Бекки была ничуть не удивлена, что Бат-Шева принимала наркотики, но не могла поверить, что она станет рассказывать об этом девочкам. Как же нам тогда учить чему-то наших детей, если Бат-Шева являет собой пример совершенно противоположного поведения?

Пришло время разузнать все, что только возможно, о прошлом Бат-Шевы, решила Бекки. Это единственный шанс предугадать, что же еще вздумают попробовать девочки. В конце концов, осталась же у нее подруга из колледжа, Сара Кляйн, которая жила по соседству с Карлебахской синагогой в Нью-Йорке, куда ходила Бат-Шева. Испытывая некоторую неловкость – все же они не общались много лет, – Бекки набрала номер. Сара, само собой, удивилась, но Бекки сразу объяснила причину своего звонка.

– Я интересуюсь только потому, что девочки так увлечены Бат-Шевой. Тут происходили всякие необычные вещи, и нам просто хотелось убедиться, что она та, за кого себя выдает.

– Имя вроде бы знакомое, но не уверена, что припоминаю откуда, – ответила Сара.

Все еврейские имена звучат знакомо, как будто мы в тот или иной момент перевстречали всех евреев в мире. Может, кого-то и не знали лично, но уж точно знали