Загадочная наследница - Кэтрин Коултер

— Да, это чистая правда, — усмехнулась королева, — но неплохо бы, чтобы кто-нибудь растер тебе виски. Прекрасный конец безумного приключения, которое вам пришлось пережить. Иди.

— А как ваша свадьба? — напомнил Бернелл, беря вторую винную ягоду. — Что думаете делать?

— Почему бы не обвенчаться сегодня? — спросил Гаррон, и король, к счастью, согласился.

Однако за час до венчания Бланш, младшая дочь царственной четы, заболела, и свадьба была отложена до завтрашнего дня.

Гаррон шел рядом с Мерри по галерее, проложенной вдоль стен. Перед ними расстилался Лондон до самой Темзы. К счастью, они были далеко от портового смрада, приносимого ветром с моря.

День был прекрасным, хотя сегодня им не суждено обвенчаться. Воздух был свежим, а небо — голубым.

Мерри прислонилась к каменному зубцу стены.

— Раньше ты не носила волосы распущенными, — заметил Гаррон.

Мерри, немного помедлив, улыбнулась:

— Тебе не нравится?

— Почему же, очень.

Он пощупал рыжую прядь, потер о ладонь.

— Но мне также нравятся маленькие косички, которые ты прячешь среди толстых кос

— Ты никогда не растирал мне виски, Гаррон.

— Не думаю, что это такая уж хорошая мысль, потому что я, вне всякого сомнения, подтвержу правоту короля, немедленно опрокинув тебя на постель. Я пытаюсь быть благородным и сильным духом, Мерри. И завтра ночью обязательно разотру тебе виски. — Он сжал ладонями ее лицо. — Я всегда был к тебе неравнодушен, Мерри, даже когда хотел дать оплеуху. Восхищался тобой, поняв, сколь многого ты умеешь добиться. Даже сказал Бернеллу, что ты умна, чему он, разумеется, ни на секунду не поверил. Знаю, ты будешь хорошей женой и превосходной хозяйкой как для Уорема, так и для Валкорта. — Он помолчал, любуясь панорамой Лондона. — Я так испугался, когда тебя похитили. Мне казалось, что вот-вот задохнусь. Думаю, был готов сразиться с самим дьяволом, лишь бы ты благополучно вернулась. Но, если честно, даже удаляясь от башни твоей матери, я не верил, что снова увижу тебя. Думал, ты потеряна навсегда. И тогда я понял, что не хочу жить вдали от тебя. Хочу, чтобы ты была рядом, пока не умру. Хочу, чтобы мы вместе основали династию.

Мерри уставилась на него:

— Хочешь сказать, что любишь меня, милорд?

Гаррон слегка нахмурился.

— Я всегда думал, что «любовь» — это слово, придуманное менестрелями, привыкшими обольщать дам, которые с таким восхищением слушают их песни. Могу сказать, что ты мне небезразлична. И теперь гораздо больше, чем всего час назад. Этого тебе достаточно?

— Я не нуждаюсь в слове, не имеющем для тебя значения. Я всегда любила мать, вернее, любила бы, если бы она меня не покинула. Но это совсем не то, что я испытываю к тебе. Полагаю, я тоже к тебе неравнодушна.

Она нежно погладила его щеку, и Гаррон, вздрогнув, как от удара, резко отвел ее руку.

— Она делала это! Гладила мое лицо!

— Кто?

— Твоя мать. Теперь мне кажется, что при этом она втирала зелье мне в кожу.

— Выслушай меня. Если она действительно тебя одурманила, то лишь потому, что хотела меня защитить. Она тебя не знала. И, думаю, боялась. Я еще не убедила ее, что ты станешь идеальным спутником для меня. Что нам нужно пожениться.

Гаррон покачал головой:

— Она не боялась меня, Мерри. Когда действие снадобья, которым те мужчины опоили тебя, выветрилось, ты оказалась в комнате и рядом была мать?

— Да, верно.

Мерри склонила голову набок, так что взметнулись волосы, но не одарила Гаррона томным взглядом, который послала королю. Слава Богу, иначе он просто уложил бы ее прямо здесь, на галерее.

— Это была рабочая комната. Думаю, она много времени проводит там. Читает, изучает рукописи, проводит опыты, описывает их результаты. Помню, я видела стопки пергаментных свитков. Многие написаны ее рукой.

— Скажи, на полу был ковер?

Мерри отвернулась и уставилась на лабиринт темных улиц и сгрудившихся на них домов.

— Не помню. Прости, Гаррон. Полагаю, что все еще нахожусь под действием снадобья.

— Она сказала тебе, где вы находитесь?

Мерри покачала головой.

— По-моему, это было Майзерлингское аббатство, но поскольку понадобилось только три часа, чтобы вернуться в Лондон, значит, я ошибаюсь. Меня оставили перед парадными воротами, теми, что как раз под нами.

Гаррон опустил глаза и увидел Уолена, окруженного по крайней мере тремя десятками солдат, которые внимательно прислушивались к каждому его слову. Гаррон надеялся, что Уолен останется капитаном дворцовой стражи, поскольку Мерри вернулась целой и невредимой.

Ему казалось, что Мерри провела довольно много времени в лесной башне, и это до смерти его пугало. Он облокотился о зубец стены и тяжело вздохнул:

— Мерри, я тебя не понимаю. Мать пыталась продать тебя Джейсону Бреннану в обмен на серебро Артура. Почему ты защищаешь ее перед королем и мной? Каковы бы ни были причины, по которым она решила вернуть тебя, поверь, все они не имеют ничего общего с твоим счастьем. И если она утверждает обратное, значит, лжет.

— Признаю, сначала я боялась ее и была очень рассержена всем тем, что она натворила. Но теперь ей удалось все мне объяснить.

— И что она сказала такого, чтобы так изменить твое мнение?

— Я расспросила ее об Уореме и Черном Демоне. Она утверждала, что ничего не знает. Клялась, что Джейсон предложил ей за меня много серебра. Она нуждалась в деньгах и посчитала Джейсона прекрасным и щедрым человеком. Почему я не должна ей верить? Она моя мать, Гаррон, моя мать.

— Что еще она тебе наговорила?

— Что мой отец не разрешал ей видеться со мной, что она тосковала обо мне каждую минуту каждого дня. Что, как она слышала, отец собирался отдать меня старику, и поэтому выбрала Джейсона Бреннана мне в мужья. Она очень расстроилась, узнав, что натворил Джейсон в Уореме.

Гаррон только дивился ее словам. Его умная, сообразительная девочка верит этой очевидной лжи? Каким образом эта сука ее убедила?

Он оглядел Мерри, но решил ни о чем не допытываться. Всего несколько часов назад он был уверен, что она навсегда для него потеряна, но вот она здесь! Стоит перед ним! И этого достаточно…

Он легонько коснулся ее щеки.

— Когда Гилпин окликнул меня, я поднял глаза и увидел, что ты бежишь ко мне.

Мерри широко улыбнулась, и он немедленно забыл о ее матери, о серебре Артура… забыл, как его зовут. Подался вперед, сжал ладонями ее лицо и нежно поцеловал. И не дал ей времени ответить. Просто крепко прижал к себе и зарылся лицом в волосы. Она прильнула к нему и обняла. Наконец он поднял голову: