Византиец. Ижорский гамбит - Алексей Борисов

– И как он выкрутился, хотя сдаётся, что собачку нарочно выставляли напоказ. – Пахом долил вино и поёрзал, удобнее устраиваясь в кресле, продолжая слушать будущего зятя.

– Флорентиец прислал за собачкой слугу и получил ее. Когда за ней пришли от пизанского посла, оказалось, что песика увели к флорентийцам, и пизанец посчитал это за оскорбление. Узнать подробности он не смог, так как кардинал прикинулся больным и никого не принимал. Прошло несколько дней и, встретившись на улице, послы вспомнили про собачку. Дело дошло до драки. Пизанцев было больше, и они победили. Тогда флорентийцы собрали всех земляков в Риме и подкараулили пизанцев вечером. Наутро избитые пизанцы отправили гонца в свой город. И тут начинается самое интересное. Не успел гонец привезти письмо, как пизанская коммуна немедленно наложила арест на все товары и имущество флорентийцев в Пизе, что составляло немалую сумму. Отец оплатил свои долги, кардинал получил какую-то цацку, а города стали заклятыми врагами. – Гюнтер подошёл к стене с картой, осмотрел рисунок и стал замерять пальцами расстояние до Новгорода от предполагаемых будущих земель.

– К чему ты историю эту поведал? Али думаешь, что тесть совсем неуч и принципа «разделяй и властвуй» не разумеет? – Ильич усмехнулся. История противостояния Новгорода и Суздаля знала примеры много коварнее.

– Как можно? Пахом Ильич, я к тому, что если есть достаточно средств для покупки земель, то может, проще выручить небольшой городишко?

– Городишко, говоришь, может, уже и на примете есть, покажи? – Пахом приблизился к карте, держа в руке трёхрожковый подсвечник.

– Вот, Самолва называется, это здесь, в этих местах. Я там был однажды.

– Там Орден сейчас, постой. Всё, что по эту сторону Чудского озера, закреплено за Новгородом, псковичане не при делах. Значит, продадут за бесценок. Узнать бы, кто вотчиной владеет, договориться о купчей да направить кое-кого порядок навести. – Ильич мысленно представил, как договаривается с князем Александром о защите самолвинских земель.

– Я смогу договориться с наместником Пскова, чтобы разрешили возводить замок, а затем, – Штауфен лукаво улыбнулся, – охотничий пёсик или ловчая птица…

– Повод придумаем, а ты молодец, Гюнтик. С таким мужем Нюрка не пропадёт. – Ильич похлопал немца по плечу. – Это дело надо обмыть.

То, что русскому хорошо, – немцу смерть. Пить Штауфен если и умел, то плохо, так как вскоре задремал за столом. Пахом перетащил его на софу, укрыл одеялом и отправился в секретную комнату за гобеленом. Нужен был совет Лексея. Рация, привезённая компаньоном, была тяжела, занимала целый сундук и требовала высокую антенну. Флюгер с оклеенным фольгой петушком был заменён на сверкающий серебряным блеском пустотелый аналог. После чего переставлен на стальную разборную трубу высотой в пятнадцать аршин и заземлён. Подобные петушки теперь стояли и на домах Сбыслава с Гаврюшей, но исполняли лишь роль громоотвода.

– Лексей, Лексей… это Пахом, приём, – повторял несколько раз Ильич, прерывался на пару минут и начинал вновь.

Спустя полчаса радиосеанс состоялся. Компаньон поведал об осаде крепости. О том, что тевтонцы бежали в Копорье и, если Александр соберёт человек триста ополчения, то вместе со своей дружиной сможет выбить их из города, пока есть такая возможность. А пока суть да дело, срочно просил прислать новобранцев для усиления поредевшего гарнизона. На этом военные новости заканчивались и начался обыденный разговор. Алексий заочно поздравил Гюнтера с Нюрой и пообещал немедленно выехать в Ладогу, сопровождая полон и трофеи, а оттуда двинуться в Новгород.

– Завтра же в Рюриково городище поеду, говорят, князь там, передам твоё предложение. Ой, чуть не забыл, жена Якова про мужа с сынишкой спрашивала, как они? – Ильич вспомнил, как по дороге к своему терему заезжал в дом бывшего приказчика Григория Фёдоровича, чтобы передать жалованье и поклон.

– Живы. Я с собой мешок писем, то есть бересты везу. Все, кто ночь пережили и имеет родственников, отписались. Почти сотню схоронили. С Торжка все полегли, суздальцев пять человек осталось, ростовских – двое. Черниговских и смолян больше нет. Флажная башня сгорела вместе с пруссами. Так что тяжко было, Пахом Ильич, еле отбились.

– Буду ждать. Конец связи. – Новгородец выключил рацию.

Утром Пахом навестил лавку, после отправился к Сбыславу, там дождались Гаврилу Алексича, и все вместе поехали в Рюриково городище. От судьбы этого мероприятия зависело многое. У Новгорода появилась возможность очистить Водь от иноземных захватчиков, кои распылили свои силы по многочисленным замкам, готовясь подавить восстание прибалтов и пруссов. Кочевники с востока были слишком далеко, и можно было воспользоваться частью армии Ярослава. Поход на Копорье был необходим, так как торговый сухопутный маршрут через Псков оказался временно закрыт. Проехать можно, но только ганзейским купцам Любека и Гамбурга. Новгородских не пускали, предлагая продавать свой товар на месте оптом, что вело к демпингу в торговле. То, что город входил в торговый союз, крестоносцев не волновало. Будь ты трижды католиком, если из Новгорода – гуляй лесом, а там и без зипуна остаться можно. Фактически каждый день подобных ограничений сбивал с Новгорода серьёзную сумму серебра.

Возок скользил по укатанному снегу, дымя трубой печки. Сбыслав обглодал гусиную ножку и находился в растерянности. Куда бы выбросить косточку?

– В пепельницу кидай, – подсказал Гаврюша, знающий крытый возок как свои пять пальцев.

– Это что такое? – удивился Якунович.

– Да вот, рядом с дверцей, ящичек, пепельница называется. – Гаврила Алексич откинул крышку мусорного сундучка и показал другу, куда можно положить остатки пищи.

– А почему пепельница? Золы вроде нет, – не унимался Сбыслав.

– Бес его знает. Я у византийца тож как-то выяснить пытался, так он мне такую околесицу наплёл, про какой-то табак, в общем, туда кидай. – Крышка сундучка захлопнулась, принимая в своё чрево косточку.

Городище, куда приехали друзья, располагалось в двух верстах от храма Святой Софии на берегу озера Ильмень. Центральная часть поселения была укреплена рвом и валом с деревянным кремлём внутри. Там-то и обитал Александр вместе со своей дружиной и ближними боярами. Если не вдаваться в подробности, то Городище и было сердцем столицы, задолго до того, как она была построена. Возле кремля стояли три десятка дворов. Чтобы проехать к резиденции, надо было обогнуть их, после чего дорога вела к укреплённым воротам. Крытые санки остановили стражники, интересуясь целью визита.

– К Александру Ярославовичу! Бояре из Новгорода, али возок не признал? – Возничий сам был одет как боярин, и лишь только кнут в руке выдавал его за слугу.

– Возок признал. Только ты, Митяй, отвечай, когда спрашивают. А то не посмотрю, что у Пахома Ильича служишь, вмиг мордой в снег зароешься. – Стражник перехватил копьё в левую руку и стал всматриваться внутрь возка через стекло двери.

Дверца отворилась, и изнутри раздался голос: