Зима в Мадриде - Кристофер Джон Сэнсом

но накануне газеты выдали сенсацию похлеще: Гитлер и Франко встретились в городке Андай, на границе Франции, и беседовали шесть часов. Пресса предрекала Испании скорое вступление в войну.

— На самом деле, по словам Сэма, встреча прошла прескверно, — сказал днем Хиллгарт Гарри и Толхерсту.

Он позвал их в кабинет последнего. Одетый в обычный костюм, Хиллгарт выглядел усталым. Он сидел закинув ногу на ногу и все время подергивал той, что лежала сверху.

— У него есть источник в свите Франко. Он сообщил, что Франко обещал Гитлеру вступить в войну, если тот гарантирует увеличить объемы поставок. Франко знает, что мы ничего не пропустим через блокаду. Будем надеяться, так и есть.

Он взял со стола Толхерста экземпляр газеты «А-бе-се». На первой полосе был изображен генералиссимус: он свешивался из окна королевского поезда, приветствуя Гитлера, — на лице широкая улыбка, глаза сияют.

— Франко без ума от Гитлера, хочет стать частью Нового порядка. — Хиллгарт покачал головой и внимательно посмотрел на своих собеседников. — Вы оба сегодня будете на приеме? Попытайтесь узнать у Маэстре, как идут дела у нового министра торговли. Позавчера Карселлер выступил с профашистской речью. Маэстре, вероятно, недолго осталось ходить в его заместителях. Тогда мы потеряем друга.

— Вы видели отчет нашего человека в Жироне, сэр? — спросил Толхерст. — Поезда с продовольствием идут к французской границе с надписями на бортах: «Для наших германских союзников».

Хиллгарт кивнул, поерзал на стуле и перестал покачивать ногой:

— Пора двигаться дальше с Форсайтом, Бретт. Узнайте больше об этом чертовом золоте. И что с женщиной, с Клэр, как она вписана в эту историю?

— Вряд ли Барбаре что-то известно.

Хиллгарт пристально взглянул на Гарри.

— Вот и выясните, — отрывисто сказал он. — Вы с ней знакомы.

— Не слишком близко. Но в понедельник мы вместе обедаем.

Вчера Гарри звонил Барбаре, она приняла его приглашение, хотя и без особой радости. Гарри испытывал чувство вины, и в то же время ему было любопытно разузнать о ее отношениях с Сэнди.

«Положение шпиона усиливает желание совать нос в чужие дела», — подумал Гарри.

— Полагаю, — сказал он вслух, — мне лучше держаться слов Сэнди о возможностях заработать. Это поможет составить представление о том, чем он занимается.

— Когда вы снова с ним увидитесь?

— Думаю, договорюсь о чем-нибудь во время встречи с Барбарой.

Нога Хиллгарта снова задергалась.

— Дело не ждет. Вам следовало договориться о чем-нибудь, когда вы приглашали эту женщину пообедать.

— Мы не хотим выдать себя спешкой, — вмешался Толхерст.

Хиллгарт нетерпеливо отмахнулся:

— Нам нужна информация. — Он резко встал. — Мне пора. Решите вопрос.

— Да, сэр.

— Капитан обеспокоен, — заметил Толхерст, когда дверь закрылась. — Лучше устройте новую встречу с Форсайтом поскорее.

— Хорошо. Но Сэнди умен.

— Мы должны быть умнее.

Прием был выдержан в мавританском стиле. По бокам от входа в дом стояли двое охранников-марокканцев в тюрбанах и длинных желтых накидках, с копьями в руках. Проходя мимо, Гарри взглянул на их бесстрастные смуглые лица и вспомнил, что во время Гражданской войны марокканцы пользовались репутацией жестоких дикарей.

Просторный холл при входе был украшен мавританскими коврами. Гости уже собирались — мужчины в смокингах, многие женщины в широких андалузских юбках. Перегородку, отделявшую холл от салона, раздвинули, в результате получился просторный зал. Он был полон людей. Слуга-испанец, в феске и кафтане, спросил их имена и подозвал официанта, чтобы тот принес напитки.

— Знаете кого-нибудь? — спросил Гарри.

— Пару человек. Смотрите, вон там Гоуч.

В углу зала стоял старый специалист по протоколу и вел, видимо, очень серьезный разговор со священником в красном облачении.

— Он католик, знаете, любит монсеньоров, — пояснил Толхерст.

— Посмотрите на официантов в их костюмах, — улыбнулся Гарри. — Вот ребята хоть куда.

Толхерст склонился к его уху:

— К слову, о марокканцах, взгляните туда.

Гарри проследил за его взглядом. Посреди зала стоял Маэстре с двумя людьми, тоже в форме: один лейтенант, другой, как и сам Маэстре, генерал. Этот человек выделялся на фоне остальных гостей. Пожилой, худощавый, седовласый, он говорил оживленно и грозил облить своих собеседников напитком, который держал в руке. Рукав, предназначенный для второй руки, свободно болтался. На изуродованном шрамами лице сверкал один глаз, черная повязка закрывала пустую глазницу второго. Старик смеялся, широко разевая почти беззубый рот.

— Мильян Астрай, — сказал Толхерст. — Его ни с кем не спутаешь. Основатель Испанского иностранного легиона. Держится профашистских взглядов и совершенно безумен, но старые вояки любят своего бывшего командира. Франко служил под его началом, и Маэстре тоже. Главный над «женихами смерти».

— Над кем?

— Так называют этот легион. На их фоне Французский легион — учителя воскресной школы. — Толхерст склонился ближе и понизил голос: — Капитан рассказывал мне одну историю про Маэстре. Какие-то монахини во время восстания племен поехали в Марокко. Маэстре и несколько его людей встретили их в порту Мелильи и подарили им огромную корзину роз — с двумя головами лидеров повстанцев посередине.

— Похоже на небылицу.

Гарри снова взглянул на Маэстре. Жесты Мильяна Астрая стали еще более размашистыми, Маэстре выглядел немного напряженным, но тем не менее вежливо склонял голову и слушал старика.

— Маэстре сам рассказывал Хиллгарту. Монахини, очевидно, и глазом не моргнули. А у легиона к таким вещам особое отношение. У них было в обычае ходить парадом с наколотыми на штыки головами. — Толхерст покачал своей, будто не мог в такое поверить. — А теперь половина правительства — бывшие легионеры. Это то, что объединяет монархистов с фалангистами. Общее прошлое.

Мильян Астрай поставил свой бокал и теперь сжимал плечо приятеля Маэстре, оживленно что-то рассказывая. Даже на этой руке, заметил Гарри, у него не хватало пальцев. Маэстре поймал его взгляд и тихо сказал что-то Мильяну Астраю. Старик кивнул, и генерал с лейтенантом подошли к Гарри и Толхерсту. По пути Маэстре шепнул что-то пухлой женщине в широкой андалузской юбке и длинных белых перчатках; она пошла следом за мужчинами. Маэстре с приветливой улыбкой протянул Гарри руку:

— Ах, сеньор Бретт. Я счастлив, что вы пришли. А вы, должно быть, сеньор Толхерст.

— Да, сэр. Спасибо за приглашение.

— Всегда рад принимать друзей из посольства. Мне нужно было вас встретить, но я вспоминал старые добрые времена в Марокко. Моя жена Элена. — (Гарри и Толхерст поклонились.) — А это моя правая рука в те дни, лейтенант Альфонсо Гомес.

Мужчина подал новым знакомым руки и чопорно поклонился. Он был невысок и коренаст, имел строгое лицо цвета красного дерева и внимательные глаза.

— Вы англичане? — спросил он.

— Да, из посольства.

— Мне говорили, вы учились в Итоне, сеньор Толхерст? — улыбнулась сеньора Маэстре.

— Прекрасное место. — Генерал одобрительно кивнул. — Это там выращивают английских джентльменов?

— Надеюсь, что так, сэр.

— А вы, сеньор Бретт? — спросила женщина.

— Я учился в другой частной