Анонимное общество любителей морских купаний - Владимир Свержин

— Непременно, граф, непременно.

Хранитель взволнованно облизал губы и взял обтянутую бархатом шкатулку. Дверь за спиной Владимира отворилась, сзади послышался характерный стук тяжелой палки.

— А, вы уже здесь, — послышался резкий голос Мари Ле Блан. — Пошли.

— Куда? А как же камни?

— Эти зеленые бери с собой.

— Но их ведь нужно сдать под роспись, — возразил Тарло.

— Проклятие! — рыкнула мадам. — На каком основании?

— Разве мы их не купили? Это драгоценности короны…

— Бери и идем! Я все расскажу по дороге.

Хранитель драгоценностей смерил глыбообразную анонимную любительницу морских купаний тревожным взглядом и молча протянул графу шкатулку. Владимир спрятал драгоценные камни в чемоданчик, закрыл его и вышел из хранилища.

— Его высочество нами крайне недоволен, — не оборачиваясь, бросила Мари Ле Блан.

— Это еще почему?

— Сам не понимаешь? Хорошо, объясню.

Мадам Ле Блан остановилась и повернулась к графу.

— Нас выставили на посмешище. Прилюдно. Драка на вокзале, ваши ковбойские игры в поезде, поднятая на уши полиция Ниццы — обо всем этом будут чесать языки еще неделю, а вспоминать, так и вовсе до конца дней. Княжеству совершенно не нужна такая слава. Сейчас я выслушала от его высочества много неприятных слов…

— Но «Звезда Голконды» спасена, — обиженно возразил Тарло. — Было бы лучше, если бы мы просто мило улыбались и махали рукой вслед этому беглому каторжнику?

При упоминании о беглом каторжнике лицо Мари Ле Блан исказила чрезвычайно недобрая гримаса.

— Молчи! О нем я совсем не хочу говорить. Не понимаю, что это было. Просто не понимаю! Как такое могло случиться?!

— Что случилось, того уже не вернешь. Но почему вы приказали забрать хиддениты?

Мари Ле Блан метнула на Тарло полный ярости взгляд и прошипела:

— Сейчас объясню.

— Я что-то не то спросил?

— Заткнись! Ты… вы, граф, все правильно спросили. Это я…

Графу показалось, что мадам сейчас зарычит и примется крушить мраморные статуи дворцового парка.

— Мари, что произошло?

— Ты был прав, — выдохнула начальница тайной службы и вновь замолчала, с трудом подыскивая слова. — Совершенно прав. Я послала запрос в американское посольство, получила ответ и тут же успокоилась. Все сходилось, и в это так хотелось верить.

— Что же было не так?

— Ты знаешь о войне между Северо-Американскими Штатами и Испанией?

— Да, конечно, я читаю газеты.

— Так вот. Чтобы наблюдать за действиями испанского флота в Средиземном море и своевременно предупреждать о его маневрах Вашингтон, виконт предложил американскому президенту заплатить нашему принцу. Конечно, тот не должен был, сидя на скале, глядеть в бинокль, не идут ли испанские крейсера. Мы должны были просто согласиться предоставить наш порт для легких кораблей североамериканского военно-морского флота! Президент хотел знать, в какую сумму это может обойтись. Но месье де Тулуз-Лотрек, большой знаток аристократических традиций, сказал, что его высочество денег не возьмет, однако будет рад подарку, особенно сейчас, в канун юбилея династии.

Он пообещал господину президенту, что, получив в дар эти вот хиддениты, принц даст разрешение на стоянку и бункеровку американских эсминцев. Понимаешь, Владимир? Это, — она ткнула толстым и цепким, как абордажный крюк, пальцем в крышку шкатулки, — подарок! Вуаля! Каждый камень Савин продал нам по дешевке — всего по две с половиной тысячи франков за штуку. Но, по сути, они не должны были нам стоить ничего, если бы мы ответили согласием на предложение! Или мы не должны были их принимать вовсе. Мы просто так взяли и подарили ловкому мошеннику двести тысяч франков. Просто выбросили их в море.

— Я больше скажу, — добавил Тарло. — Савин еще застраховал их на свое имя на полтора миллиона франков. Так что, удайся ему план с подменой чемоданов, страховая компания должна была ему выплатить полную стоимость коллекции — даже с избытком.

— Да, я уже знаю, — буркнула Мари ле Блан. — Они тут прибегали ко мне, выпучив глаза. Нет, ну каков наглец!

Она сжала тяжеленные кулаки и погрозила синеющему вдали морю своей увесистой палкой.

— Словом, теперь мы с этими камнями в совершенно непонятном положении. Мы не можем заявить, что купили их, потому что ваш корнет Савин не был их владельцем. Но он и не украл их. Не присвоил. Если же мы примем их, как подарок, то завтра здесь встанут американские боевые корабли. А зачем они нам тут нужны? Все эти бравые вояки с их пушками и ружьями — потом их пинками не выгонишь. А вернуть хиддениты — значит признать себя круглыми идиотами!

— Да уж, ситуация… — печально согласился Тарло.

— Конечно, в таких условиях его высочество был вынужден отказаться от идеи изготовить корону. Что, как ты, несомненно, понимаешь, настроения ему не улучшило.

— Мы делали, что могли.

— Да. И ты, и Женевьева, и Андре делали что могли. А я сваляла дурака. Вернее, дуру. Огромную, стодвадцатикилограммовую дурищу. Кстати, — мадам Ле Блан скривила нечто, слегка напоминающее улыбку, — ты знаешь, что этот упырь отравил Алису?

— В каком смысле, отравил? — забеспокоился Тарло.

— Ну, положим, не совсем — дал ей вдохнуть какую-то мерзость на вокзале, от которой баронесса, не охнув, брякнулась в обморок. Алиса сейчас рыдает в отеле. Расколотила сервиз на двенадцать персон из прекрасного севрского фарфора. Стонет и завывает, как жеводанская волчица! Ну да бог с ней. Я о другом хотела с тобой говорить. Я уже, верно, стара для всего этого. Когда закончатся приготовления к празднеству, я думаю сдать полномочия.

— Что?! Кому? — удивился Тарло.

— Пока не знаю. Либо тебе, либо Женевьеве. Кому же еще?

— Нет, уж точно, не мне!

Мари внезапно захохотала:

— Вы что же, сговорились? Женевьева ответила мне то же самое, теми же словами. В общем, я пока думаю. А сейчас давай хиддениты… — Она глубоко вздохнула. — Пойду к его высочеству. Послушаю, что скажет наш мудрый государь. А вас, граф, ожидает майор фон Эберфельд.

— Что еще за майор?

— Я разве еще не сказала? Майор Дитрих фон Эберфельд — начальник охраны его императорского высочества эрцгерцога Леопольда Каринтийского.

— Палатина Венгрии? — удивился граф Тарло. — Что он тут делает?

— Пока ничего. Приедет завтра. Прислал сюда начальника личной охраны, дабы тот подготовил все к его приему.

— К чему такие предосторожности?

— Я беседовала с майором. Он утверждает, что его императорскому высочеству постоянно угрожают всяческие инсургенты-бомбисты. Венгры его не любят за резкость и суровый нрав. И, как вы понимаете, нам бы чрезвычайно не хотелось, чтобы какие-то заезжие злодеи укокошили в наших землях родича императора Франца-Иосифа. Так что на время пребывания здесь августейшей персоны ты взаимодействуешь с охраной этого треклятого высочества.

— А что, разнообразные мошенник и аферисты на это время пообещали