Пока ваш подросток не свел вас с ума - Найджел Латта

Хлоя с тем же успехом могла быть высечена из камня. Казалось, это не имеет к ней никакого отношения, как будто слова просто не долетают до нее.

«И еще этот дневник», — добавила Тереза.

Хлоя закатила глаза.

«Хотите посмотреть?» — спросила Тереза, доставая из сумки маленькую черную книжку.

Знаете, я ненавижу, когда родители ставят меня в подобное положение, потому что, с одной стороны, мне бы очень хотелось оценить риск, но, как практикующий врач, я знаю, что не могу читать личные записи ребенка, если только мне не предложил этого законный владелец.

«Нет, спасибо, — сказал я. — Мне необязательно это видеть. Может быть, вы просто расскажете мне, что в этом дневнике вас так встревожило?»

Тереза открыла на странице с закладкой и прочитала вслух: «Я ненавижу всё и всех. Жизнь — отстой. Хелен повезло».

«Черт, — подумал я. — Черт, черт, черт».

Хлоя ничего не сказала. Она немного сползла в кресле, словно робот без батареек.

«И еще она режет себя, — продолжала Тереза. Она говорила очень быстро. — Мы пробовали с ней поговорить, но она ничего нам не рассказывает. Просто часами сидит у себя в комнате… сидит, и сидит, и сидит часами».

К этому моменту Тереза уже почти плакала. Боб нервно теребил куртку и выглядел абсолютно потерянным.

«Какую помощь вам уже оказали?» — спросил я.

«Хлоя была у врача в детском психиатрическом отделении, и он выписал ей антидепрессанты, — сказала Тереза. — Кроме того, она ходит на консультации к этому врачу каждую неделю».

«Хлоя, это помогает?»

Она снова только пожала плечами. Я попросил родителей выйти, чтобы я мог поговорить с ней наедине.

«Твоя мама сказала, что ты режешь себя», — сказал я.

«Нет».

«Она сказала, что видела следы».

«Нет, не говорила».

«Тогда что это были за следы?»

Хлоя одарила меня еще одним старым добрым пожиманием плечами:

«Порезы от бумаги».

Я какое-то время смотрел на нее.

«Порезы от бумаги?»

«Да».

«Из чего же сделана твоя бумага? Из переработанных сюрикенов[36]?»

Хлоя рассмеялась, и это было самым прекрасным, что я слышал за этот день.

«Знаешь, большинство людей не понимает, зачем некоторые люди режут себя, — сказал я. — Большинство думает, что некоторые делают это, потому что им нравится боль, но на самом деле всё как раз наоборот, правда? Люди режут себя, чтобы не чувствовать боль. Порезы заставляют тебя сосредоточиться на том, что ты делаешь, а не на том, что на самом деле тебя мучает, верно?»

Хлоя пожала плечами, но на этот раз это было больше похоже на кивок На самом деле люди режут себя по многим причинам: одни наказывают себя, другие хотят привлечь внимание, а некоторые дети считают, что это просто круто. Думаю, Хлоя поступала так, чтобы не чувствовать душевную боль.

Какое-то время мы сидели молча.

«Вы с Хелен были хорошими подругами, да?»

Она кивнула, но едва заметно, ее движение было замедлено огромной болью.

«И ты говорила об этом с консультантом?»

Еще один кивок.

«И это помогает?»

«Вроде того».

«Хорошо».

Еще немного молчания. Почему бы и нет? В конце концов, молчание — золото.

«Ты ведь знаешь, что твои родители очень боятся, что ты сделаешь то же самое?»

Она вздохнула: «Я бы хотела, чтобы они успокоились. Они всё время очень напряжены и обеспокоены. Мне от этого кричать хочется. Мне бы хотелось, чтобы они просто оставили меня в покое».

«Ты думаешь о том, чтобы сделать это?»

Она помолчала.

«Иногда».

«Как часто?»

«Только иногда».

«Когда ты думала об этом в последний раз?»

«Ну не знаю, может быть, неделю назад или около того».

«А ты думала о том, как бы ты это сделала?»

Хлоя покачала головой: «Нет».

Если она говорила правду, это было хорошим знаком, потому что наличие плана сильно повышает вероятность совершения попытки.

«А ты когда-нибудь думала о том, как это повлияет на маму и папу, если ты это сделаешь?»

«Думаю, это бы выбило их из колеи на какое-то время».

Она была милым ребенком, но в тот момент мне хотелось ее отшлепать.

«Думаешь?»

«Мне надоело, что они постоянно роются в моих вещах, — сказала Хлоя. — Я это просто ненавижу, а им кажется, что теперь у них есть право делать всё, что им вздумается».

«Хочешь вернуть себе личное пространство?» — спросил я.

«Да».

«Они очень беспокоятся о тебе. Они действительно ужасно напуганы. Ты понимаешь, почему они так себя чувствуют?»

Она кивнула.

«Хорошо, ты бы хотела, чтобы мы вместе попробовали разобраться, чтобы всем стало немного легче и спокойнее и всё снова стало нормально?»

«Думаю, да».

Ну и прекрасно.

Когда всё пошло наперекосяк?

Страх — это очень опасная эмоция. До определенного момента он может быть полезен (страх иногда помогает сконцентрироваться), но, как и многое другое в этой жизни, в больших количествах он вреден. Тереза и Боб были хорошими людьми и очень переживали за свою дочь. И для этого у них было достаточно оснований. Они тоже были на похоронах Хелен.

Хлоя пребывала в клинической депрессии, и это плохо. Но она принимала антидепрессанты под строгим надзором детского психиатра, и это хорошо. Она получала индивидуальную помощь от опытного специалиста, практикующего врача, который помогал ей развить более сильные механизмы психологической адаптации и приспособления к стрессовым нагрузкам, что тоже очень хорошо. Еще одна вещь, которая ей нужна, — эмоциональная разгрузка, способ, с помощью которого она могла бы выплеснуть свои чувства. Но самое необходимое — взять себя в руки и снова начать взаимодействовать с миром, выйти в свет.

Нужно вспомнить несколько основ, чтобы выяснить, что происходит с Хлоей. Главное, никогда не забывать: пока есть жизнь, есть надежда, и в данном случае это, как никогда, актуально. Кроме обыкновенных вихрей подросткового возраста, Хлою подхватил ураган скорби по умершей подруге, поэтому иногда ее охватывают слишком сильные эмоции, и она начинает себя резать.