(Не) отец моего малыша - Дана Стар

Ступор накрыл с головой. В ушах, вместе со свистом, набатом отбивались последние слова Большакова.

Что мне делать?

Радоваться?

Вопить от счастья?

Ха! Как легко и просто у него всё получается.

Ни черта он не получит. Ни моего сына. Ни меня.

Мы уезжаем. Завтра же. К чёрту все. К черту работу. К черту Большакова!

Пока я приходила в себя, пытаясь абстрагироваться от кошмарной головной боли, в тандеме с тошнотой, Кирилл вдруг присел на корточки, заглянул за мою спину и мило улыбнулся Дениске, задав вопрос:

– Кто твой отец, мальчик? Дядя Степа, электрик?

– Неть. – Всхлипнул в ответ. – Мама говолит, мой папа погиб.

– Да? И как же?

– Его лаздавила мусоловозка.

Большаков гортанно рассмеялся.

– Как забавно.

– Хватит! – Схватила сына за руку, загородила собой. Медленными шагами начала отступать к двери. – Дениска, мы уходим.

– Стоять! Никуда вы не уйдете. Мы сейчас же едем в клинику и делаем этот гребанный тест на отцовство.

– Нет. – Качая головой. – Не позволю. Я запрещаю.

Циничный мужской хмык, очередная угроза в ответ:

– Тогда твоя жизнь превратиться в ад, Лилия. Ты этого хочешь?

Хватаюсь за ручку. Дёргаю на себя, бесстрашно выплёвываю в ответ:

– Я уже в аду. С того самого момента, когда ты от нас отвернулся.

– Ты уволена. – Пытается меня запугать.

– Я и сама собралась уходить.

– Я позабочусь о том, чтобы тебя не взяли ни на одну перспективную должность. – Крепко сжатые мужские кулаки буквально трещали от напряжения и гнева. – Я внесу тебя в черный список. Как в России, так и за рубежом.

– А мне плевать.

Огрызнувшись в ответ, в охапку схватила напуганного до слёз сына, и со всех ног бросилась наутёк, сильно шарахнув дверью.

***

Ох, это конец. Вот и настал тот самый день. День, которого я боялась похлеще всемирного апокалипсиса. На работу больше не вернусь. Хорошо, что ту самую важную сделку мы все-таки успели закрыть. Секунда в секунду. Поэтому, придя домой, поставив мать в известность, я начала в спешке собирать вещи. Я уже присмотрела некую альтернативную фирму в пригороде Ставрополя, они обещали помочь.

На следующий день, утром, я отвела сына в сад, а сама принялась организовывать переезд. Главное, чтобы Большаков не явился к нам в дом. Я думала об этой боли каждую новую минуту. И очень сильно боялась. Что он просто возьмёт и насильно лишит меня единственного смысла в жизни – он, рассердившись, отберет у меня сына.

Мать отреагировала на мою ситуацию тягостным вздохом. Как странно, но она предложила всё-таки сделать тест на отцовство, чтобы заставить подлеца платить по счетам, причем платить немалые проценты за потерянные годы. Но я отказалась. Моя боль не стоит никаких денег мира. Если он действительно сожалеет о своих грехах, то пусть добивается нас до изнеможения. Пусть на коленях ползает, пусть ноги мои целует. Тогда, может быть, я попытаюсь дать ему шанс.

Крошечный такой шансик. Хватит. Хватит унижаться. Я себя не на помойке вырастила. Пусть как следует побегает, баран напыщенный.

Упаковав чемоданы, купив билеты, я побежала забирать Дениску из сада.

Странные ощущения кололи и резали меня изнутри. С утра я так ничего и не ела. Да и вообще, с аппетитом, в последнее время, была сплошная печаль. Головокружение, апатия, сонливость. Когда уже наконец я навсегда избавлюсь от бесконечных стрессов? Наверно, когда избегу абсолютно любого контакта с Кириллом. Уйду из его фирмы, спрячусь в другом городе, познакомлюсь с надёжным мужчиной, который достойно примет под свою ответственность брошенку-неудачницу с чужим ребенком. Возможно, тогда жизнь для нас заиграет новыми красками. Нет, не чёрно-серыми, а яркими, как радуга, оттенками.

Не зря, о, боже, не зря меня всю внутри драло и рвало на части!

Когда я забежала в группу, воспитательница уставилась на меня как баран на новые ворота.

– Я за Денисом Демидовым. Где он? – Прерывисто кряхтела, заглядывая за плечо воспитательницы, за спиной у которой, в классе, шумно играли друг с другом ребятишки. Новенькой, кстати, воспитательницы. Она заступила на смену после обеда. Утром меня предупредили.

Дурацкая одышка.

– Эээ, – протянула эта ошалевшая курица, хлопая ресницами, – Так ведь забрали уже.

– Что? – мир немилостиво пошатнулся, вынуждая меня, одной рукой – схватиться за лоб, другой – за стену. – Кто? Кто, забрааал? – Я готова была убить эту безответственную рохлю на месте. Голыми руками разорвать на пылинки.

– Ну мальчик, ну вылитая копия отца. Поэтому отдала. Простите, я работаю первый день, ещё не всех запомнила.

Я не выдержала. Схватила светловолосую клушу за шиворот, энергично встряхнула:

– Кто забрал? Имя сказал?!

Но ответ и так был бесспорно известен.

– Что вы делаете? – девушка истошно взвизгнула, махнув руками.

– Отвечай немедленно! Иначе засужу!

– Очень к-красивый, солидный м-мужчина. – Дрожала, словно лист на ветру. – Мне показалось, что я уже где-то в-видела его лицо. Не иначе как з-знаменитость. Сказал, что он – папа Дениса Демидова. А мальчик к нему тут же подбежал. Всё. И они ушли.

Я не помню, как выскочила из помещения. Не помню, как поймала такси, как поехала в здание компании, как звонила Кириллу на телефон, как заваливала подонка сотней сообщений. Но увы. Трубку никто не брал. Очнулась уже тогда, когда почувствовала резкую боль в конечностях, в момент, когда поняла, что я, руками и ногами, со всей мощи лупила дверь кабинета Большакова. До тех пор, пока не счесала кожу на костяшках. До тех пор, пока не иссякли все оставшиеся силы. До тех, пока меня не накрыло сильное головокружение, а в пальцы рук и ног не впились тысячи корявых игл.

Как он посмел! Ничтожество. Тварь. Мерзавец!

Кто позволил? Забрать моего малыша.

Не имеет права. Не достоин. Не заслужил!

Задыхаясь, захлебываясь в слезах, я продолжала мысленно проклинать Большакова, стирая кулаки до мяса.

– Дениска. Дениска. Дениска!

Орала, звала сына.

До привкуса крови на языке. До обжигающей хрипоты в гландах.

– Один раз я тебя уже потеряла. Второй потери, я не вынесу.

А потом, теряя силы, теряя равновесие, просто упала на пол.

Звон в ушах. Чьи-то торопливые шаги. Голоса. Чьё-то горячее прикосновение к плечу… И моментальное падение в бесчувственный, кромешный сон.