Повелитель стали - Виктор Зайцев

Вопреки мнению о примитивности древних людей, девушки освоили работу быстро и, главное, накрепко запомнили технологию, не стараясь привносить опасные для здоровья новшества. В этом старейшина Бражинска поддерживал здоровый консерватизм и точное исполнение указаний старших, характерные для этого времени. Видимо, большое значение сыграл не сам факт освобождения угров из плена, а наказ старейшины Коняя слушать Белова как старосту и старшего в роду. С одной стороны, это избавило его от понуканий и медлительности помощников в работе, с другой – именно от этого хотелось избавиться как можно быстрее, то есть от бездумного послушания аборигенами глав родов и племён.

Уход всех угров из поселка послужил хорошим уроком истинной психологии аборигенов. И Белов понял, что не сможет создать сколь-нибудь крупного общества, если не разрушит или подорвёт веру угров и славян в главенство рода. Иначе все его указания и новшества будут поломаны и сведены на нет любым замшелым старейшиной-ретроградом. В этом деле он решил использовать тактику большевиков – если не можешь с чем-то справиться, нужно возглавить это движение. Не пытаясь бороться с беспрекословным подчинением старейшинам родов, Белов собирался стать самым главным старейшиной для всех жителей посёлка, чтобы его авторитет по определению перевешивал указания других старейшин. Второго случая превалирования решения старейшины рода над своим указанием он решил не допустить. Убедившись, что процесс подготовки химикатов стал безопасным и постоянным, сам занялся строительством домов.

К середине сентября удалось поставить все четыре дома для приходящих угров, так сказать, общежития, установить двойные слюдяные окна, затем начать обучение парней печному делу. Необходимая фурнитура для печей уже была изготовлена кузнецами, частично из меди, восемь печей ставили вчетвером до конца сентября. Окунь приплыл вовремя, чтобы оценить объёмы сделанного. На этот раз купец задержался на два дня, чувствуя долгую зимнюю разлуку. Белов с удовольствием угощал своего лучшего друга в этом мире всеми плодами с огорода, подарил на прощание так понравившийся тому китель капитана внутренней службы с фуражкой, неизвестно откуда появившийся у Алексея среди вещей. Оба строили планы, необходимые закупки и сроки на будущий год. Окунь на этот раз привёз почти четыре тонны медной и железной руды, полтонны свинцовой руды, на пробу. Еще массу различных мелочей, таких, как два килограмма кремня, полсотни самоцветов, немного шерсти. Главное было в том, что он увёз всех пленных, семнадцать человек, порядком надоевших Белову и жителям посёлка. Компаньоны договорились, что на причитающуюся главе бражинцев долю выручки за пленных Окунь зимой купит полсотни мужских и женских сапог, сбруи на два десятка лошадей, нефть, ткани. Ещё он на пробу брал полсотни зажигалок, посмотреть, как пойдёт торговля. Белов посчитал себестоимость зажигалок, которая оказалась в пределах двух кун. Поэтому продавать их даже по пять-десять кун было выгодно.

После отъезда Окуня жители посёлка вздохнули с облегчением, содержание пленных угнетающе действовало на всех. Сразу после торговца приехали гости из селения соек, десяток любопытных парней и девушек, в том числе и две из освобождённых пленниц, Ива и Липа. Пришлось опять прервать работы и устроить гулянье на два дня, на котором гостей угощали экзотическими помидорами и огурцами, картошкой и топинамбуром, с мясом и рыбой естественно. Ради праздника Белов остановил пилораму, работавшую весь световой день, и через генератор, включил громко магнитофон с русскими народными мелодиями, под такую музыку все с удовольствием плясали. Молодёжь, восхищённая пилорамой, огромными окнами, невиданными овощами, превысила лимит удивления и к поющему волшебному ящику отнеслась достаточно спокойно. Мол, много есть в дальних странах такого, что мы не знаем, а Белов – человек приезжий, вот и сохранил диковинные вещи. Потому и электрическое освещение не вызвало особого трепета, плясали гости и хозяева весело, зачастую совершенно не в ритм, но с явным удовольствием.

Гости привезли подарки старейшине, две рубашки, вышитые спасёнными девушками, сапоги. Белов также отдарился, Иве и Липе по куску шёлка и зажигалке. Остальным гостям тоже сделал подарки, мужчинам подарил по зажигалке, женщинам – по стеклянной баночке из-под кофе. Источник дохода в этом мире нашёлся, надо укреплять связи с соседями, он решил не жалеть этой экзотики, стекло и сам скоро будет делать, а зажигалки надо рекламировать, для аборигенов это новинка.

Однако гости на этом не закончились, буквально после отъезда соек по Бражке поднялись две лодьи Сагита. Оказывается, он встретил на Каме возвращавшихся домой соек, которые объяснили, как добраться до Белова. Сагит привёз весь обещанный товар, нефть и хлопок, ткани и шерсть, даже трёх невольников-кузнецов. Белов в ходе разговора упомянул о чеканщике Нурами, о своём желании расправиться с тем, кто подослал этого бандита и поинтересовался у Сагита, зачем он в этом участвовал. Купец побледнел, но держался стойко, свалив всю вину на Рудого, который случайно якобы узнал о выкупе пленников. Отставной сыщик из допросов знал, что Сагит сам пришёл к Рудому с предложением напасть на посёлок, с интересом посмотрел на купца, а потом спросил:

– Давай у самого Рудого спросим, он у меня в плену сидит.

Реакция купца была ожидаемой, его хватил паралич, к счастью, быстро закончившийся. Глядя на него, не знавшего, чем оправдаться, Белов улыбнулся:

– Будем считать твои пакости недоразумением, только прошу запомнить, моего товара нигде в этом мире нет, а купцов я уже знаю достаточно, чтобы прервать торговлю с тобой. Кроме того, я знаю, где живёшь ты и смогу туда добраться. У меня хватит серебра и других товаров, чтобы твою голову мне принесли на блюде. Ты знаешь, что я не жадный, так ведь, Сагит?

Купец покрылся мелким бисером пота, удерживая трясущиеся руки.

– Кроме оговорённой цены в виде четырёх стеклянных стопок, я предлагаю тебе заняться продажей моих зажигалок. Для начала даю полсотни этих изделий по десять кун за штуку, – Белов ухмыльнулся и продолжил: – товар новый, только один купец взял небольшую партию, спеши развернуться.

Уплыл Сагит в тот же день, сразу после расплаты за товар и покупки зажигалок, от которой он не посмел отказаться. Старейшина Бражинска с удовольствием пересчитал двадцать пять гривен, полученных за собственный товар, неизвестный в этом мире и практически единственный, способный пользоваться всеобщим спросом. Гранёные самоцветы не так хорошо продавались в маленьких провинциальных городках, а сейчас нужен был продукт, востребованный повсеместно, и кроме зажигалок, на эту роль подходили только доски. К сожалению, как успел заметить Белов, пилёные доски плохо шли в лесных краях.

Времени у местных жителей было предостаточно, поэтому всё, что можно сделать своими руками, они ими и делали. Выходило не всегда красиво, но добротно и бесплатно, платёжеспособность местных жителей оставляла желать лучшего. Кроме того, у аборигенов сложилась, в общем-то, довольно здравая практика, тёсаные доски служат дольше, чем пиленые. Потому и брёвна на концах строители предпочитали обтёсывать, а не отпиливать, волокна древесины меньше повреждались на концах, не рвались, как при распиловке, а сжимались, не впитывая влагу. Так что, с продажей пилёных досок Белов предвидел огромные трудности психологического характера, поэтому пока пилорама работала на нужды растущего посёлка и перспективные задумки. То есть дохода от неё никто не ждал.