Темное наследие - Александра Бракен

– Офигеть, какой прекрасный выход из положения, – буркнул Роман.

– Прозвучало круто сильно, Роман Волков, – хмыкнула Приянка. – Если ты не выйдешь из себя, мы сделаем это за тебя. Как тебе такое?

– Волков, – повторила я. – Русская фамилия? Или украинская?

– Русская, – сказал он. – Моя семья родом из России.

Я кивнула.

– Но вы выросли здесь? Вы с Ланой?

– Ага, – подтвердила Приянка, но не стала вдаваться в подробности.

Справедливо. Я тоже не хотела рассказывать о своей семье, и я уже знала, что ребятам не повезло с приемными родителями.

– По большей части, – добавил парень и, словно почувствовав, что этого мало, добавил: – Это сложно. Я родился не здесь.

Вне пределов США было зафиксировано несколько случаев ОЮИН. Обычно дело обстояло так: мать ребенка побывала в Америке, пила там водопроводную воду, а потом возвращалась домой. Но существовали и другие варианты, например, если мать жила в Америке постоянно, но во время родов находилась в другой стране.

У меня были еще вопросы, но Роман уже отвернулся, уставившись в окно. Кулак прижат ко рту, а мысли витают где-то далеко.

– Не могу в это поверить, – немного помолчав, пробормотала Приянка. – Снять обвинения с надзирателей – самое хладнокровное жесткое решение, какое только может быть. Эта женщина никогда не была нам другом.

Нет, не была. Когда-то давно, в самом начале, мы все это понимали, но заключили сделку, договорились о партнерстве. Она оказалась той, кто захотел с нами сотрудничать. Она была человеком, которого я уважала.

– Знаешь, самое забавное насчет Круз в том…

Я осеклась.

– В чeм? – подсказала Приянка.

«Тебе больше не нужно следить за своими словами», – напомнила я себе. Но я слишком долго изо всех сил старалась представить временного президента в наилучшем свете, и говорить о ней все, что я думаю, вызывало почти физический дискомфорт.

– Единственная причина, по которой у Круз есть власть, – это мы. Детская лига вытащила ее из Лос-Анджелеса после взрыва. И она не попала в руки расставленных Греем военных патрулей, которые тут же арестовали бы ее за предательство, как других калифорнийских политиков. И тогда она стала работать с нами. Анабель Круз связалась с ООН, когда они уже были готовы ввести войска, – пояснила я. – Так что, да, скорее всего она нам не друг, но ее дочь – одна из нас, так что Президент Круз заинтересована в безопасности и благополучии для нас.

– Звучит логично, – согласилась Приянка. – Но если она и правда хочет удержаться у власти, разве ей не стоит делать то, чего от нее ждут?

– Как только пройдут выборы, все утихнет, – возразила я. – И как только я докажу свою невиновность, она отзовет эти указы. А сейчас нам нужно, чтобы Круз сделала всe, что поможет ей привлечь голоса и скинуть Мура.

– Будем надеяться, что ты не просчитаешься, – сказала Приянка, – но прямо сейчас всe выглядит так, будто мы – те самые шахматные фигуры, которых принесут в жертву первыми.

– Да ты даже в шахматы не играешь, – перебил ее Роман.

– Верно, – фыркнула Приянка. – Но я отлично умею придумывать аналогии.

Я покачала головой.

– Это просто политика.

Один из контрольно-пропускных пунктов на границе между Первой зоной и Второй находился в Бристоле, штат Вирджиния. По крайней мере, когда-то это было так.

– Уверена? – спросил Роман.

– Через этот КПП проезжало так мало машин, что его пару месяцев назад решили закрыть, оставив только камеру, и заодно протестировать сам процесс, – объяснила я. – Если туда не отправили специально кого-то, чтобы искать меня, мы сможем проехать. – В зеркале заднего вида я встретилась взглядом с Приянкой. – Ты сможешь это устроить, верно? Нам стоит сейчас подзарядить телефон, пока мы туда не поехали?

– Нет, все в порядке. – И Приянка помахала мне устройством. – Только одна камера? Удача, наконец-то мы встретились с тобой.

– Удача – явление не одушевленное, – поддел подругу Роман.

Приянка возмущенно посмотрела на него.

– Все знают, что Удача – женщина.

Вскоре оказалось, что удача, может, и женщина, но вести себя может как последний ублюдок.

Через пятнадцать километров мы заметили, что по дороге шарят лучи мощных прожекторов, установленных на полноценном, действующем пропускном пункте в Бристоле.

Который ничем не отличался от остальных, словно его и не пришлось спешно восстанавливать, когда меня объявили в розыск. Более того, этот КПП никогда и не закрывали. Вокруг укрепленных бетонных «карманов» для досмотра и примыкающих к ним административных зданий шло ограждение в несколько рядов, через него был пропущен электрический ток. Бронированные автомобили всех размеров, припаркованные вдоль шоссе, разделяли его на две полосы: одна проходила через две зоны досмотра, а другая выходила из них.

Сначала пропускные пункты сооружались из трейлеров, но постепенно обрастали инфраструктурой, укореняясь в почве бетонными основаниями, словно ножи, вонзившиеся в тело прекрасного пейзажа.

Эти здания специально делали устрашающими. Даже сейчас, проезжая мимо них далеко не в первый раз, я чувствовала себя так, будто каждое нарушение закона, совершенное мной за свою жизнь, тянет меня к земле.

– Может, ты перепутала даты? – осторожно предположила Приянка.

– Я произнесла об этом целую речь, – откликнулась я, разглядывая прожекторы. Все они были последней модели: блестящие, металлические, с плавными формами и встроенными камерами. И смотрелись так чужеродно на фоне сельского ландшафта. – Либо меня заставили соврать, либо этот пункт решили не закрывать, понадеявшись, что никто не узнает.

Все плохо – как ни посмотри.

– Еще идеи? – спросила Приянка.

– Только один вариант: идти пешком, – сказала я, подождав, пока приближающийся к нам беспилотник пролетит мимо и устремится дальше. – На той стороне найти новую машину и ехать дальше. У нас же есть еще одна канистра бензина, верно?

Мы одновременно открыли двери и вышли в ночь. Роман старательно собрал все, что лежало в багажнике, прихватив даже болторез, который там оставил Лиам.

Я уже собиралась захлопнуть водительскую дверцу, но Роман кинул мне небольшую тряпку.

– Лучше их стереть, – сказал парень.

Я непонимающе уставилась на него.

– Отпечатки. – Роман произнес это слово мягко, как бы извиняясь, будто пытался смягчить смысл сказанного.

Беглая преступница.

– Ох. Верно. – До этого парень все делал сам.

– Не переживай, – бросила Приянка, прислонившись к машине. – Потом будет проще.