"Когда ты была рыбкой, головастиком - я..." и другие размышления о всякой всячине - Мартин Гарднер

Почему Господь допускает страдания множества людей? Есть старый аргумент, он восходит к древним грекам: Бог либо не способен отменить природное зло (в таком случае он не всемогущ), либо способен, но не хочет (в таком случае он не добр). Как теисту проскользнуть между рогами этой устрашающей дилеммы?

Для атеиста это, разумеется, не представляет сложности. Так уж устроен мир, что в нем совершаются всякие злодеяния. Но для теиста проблема может оказаться мучительной. Собственно, потому-то большинство атеистов, вероятно, и являются атеистами. Ответ есть, хоть он и вряд ли убедит кого-либо из атеистов. Как ни удивительно, Эрман упоминает о нем лишь бегло — в связи с нашумевшей в свое время книгой раввина Гарольда Кюхнера «Почему плохое случается с хорошими людьми» (1981).

В основе аргументации Кюхнера — убеждение многих теистов прошлого и настоящего, что у всякого бога имеются жесткие пределы могущества. Фома Аквинский пишет где-то, что существует множество вещей, которые Бог совершить не в состоянии. Во-первых, он не может изменять прошлое. Сомневаюсь, чтобы в наши дни кто-нибудь полагал, что Господь мог бы, скажем, вымарать Гитлера из истории человечества. Во-вторых, Бог не способен совершать вещи логически невозможные. Святой приводит такой пример: Господу не создать полноценного человека, который одновременно являлся бы полноценной лошадью. А математик добавит, что Бог не сумеет построить треугольник с четырьмя сторонами или сделать так, чтобы два плюс два равнялось, скажем, семи.

От логических противоречий должна быть свободна не только чистая математика, но и прикладная. Если объекты окружающего нас мира сохраняют свою сущность, то два яблока плюс два яблока всегда составят четыре яблока и никакое другое количество. То же самое верно для коров, звезд и всех других предметов, служащих представлением для числа I. Следуя Фоме Аквинскому, лучше не говорить, что есть вещи, которые Господь совершить не в состоянии, а говорить, что есть вещи, сделать которые невозможно.

Посмотрим теперь, как применить эти рассуждения к природному злу. Когда Бог сотворил Вселенную, или, как скажет теист, начал процесс творения, он не только ограничил этот процесс миром, свободным от логических противоречий: мир к тому же должен был следовать неизменным и неизменяемым законам. Так, планета не может вращаться вокруг Солнца одновременно и по эллиптической, и по квадратной орбите. Кроме того, необходимо, чтобы сила тяжести работала постоянно. Жизнь не возникла бы, если бы гравитация действовала импульсами, то и дело запуская всевозможные объекты в глубины пространства. Столь же катастрофическим был бы результат внезапной остановки вращения Земли (такое чудо, судя по Библии, однажды совершил Иисус Навин). Если бы законы природы утратили нерушимость, мир стал бы слишком хаотичен, чтобы в нем могла существовать жизнь.

Тот факт, что стабильные законы необходимы для любой представимой Вселенной с разумной жизнью, сразу же делает неизбежным природное зло. Если кто-нибудь, беспечно оступившись на краю пропасти, рухнет вниз, нельзя рассчитывать, чтобы Господь приостановил действие гравитации, позволив бедняге плавно спланировать на землю. Если тяжеленный кусок плиты сорвется с верхушки высокого здания и станет падать на голову прохожему, нельзя ожидать, что Бог изменит траекторию объекта или превратит его в ком перьев.

Предположим, какой-то человек мчится на машине по автостраде и засыпает за рулем. Машина, пересекает разделительную полосу и врезается в другой автомобиль, убивая едущую в нем женщину и троих ее детей. Подобные трагедии — страшная цена, которую мы платим за то, чтобы во Вселенной действовали неизменяемые законы скоростей и моментов сил. Если бы Господь должен был предотвращать все несчастные случаи, которые убивают или калечат, ему пришлось бы постоянно встревать в миллионы событий, происходящих в мире. Наша история обратилась бы в хаос, в мешанину непрерывных чудес.

Необходимостью того, чтобы во Вселенной сохранялся определенный порядок, можно объяснить и то, почему Господь не предотвращает ужасные болезни. Возьмем «черную смерть», чуму, которая выкосила в свое время треть населения Европы. Почему Бог не вмешался тогда и не предотвратил эту страшную эпидемию? Возможный ответ (пусть он и покажется кому-то неубедительным) таков: смертоносные микробы — неизбежное следствие биологических законов, необходимых для эволюции разумных существ. С этой точки зрения эволюция — вероятно, единственный способ, каким Господь смог сделать таких невероятных животных, как вы или я. Иррациональная смерть от болезней и других биологических причин (например, от рака) — цена, которую мы платим за эволюцию, за то, что мы живем, ведь сама жизнь — чудо.

Легко видеть, что подобные же рассуждения применимы к стихийным бедствиям, таким как землетрясения, цунами, извержения вулканов, молнии, становящиеся причиной гибельных пожаров, и к другим видам природного зла. Очевидно, что законы физики приложимы к движениям земной коры, вызывающим сейсмические толчки. Законы, управляющие грозой и молнией, делают неизбежными лесные пожары, вспыхивающие время от времени. Смерть от землетрясений и молний — та цена, которую мы платим за физические законы, без которых не могла бы существовать Вселенная. Знаю ли я, что Господь именно поэтому допускает такие катастрофы? Нет, не знаю. Я лишь предлагаю объяснение (оно восходит к Маймониду[141] и даже к еще более давним временам) как наиболее удачное из всех, какие я встречал в обширнейшей литературе по данному вопросу.

Самой знаменитой работой, где защищается это объяснение, стала «Теодицея» великого немецкого математика и философа Готфрида Вильгельма Лейбница. Он ввел для Вселенной, свободной от логических противоречий, но управляемой неизменными законами, термин «совозможный». Лейбниц полагал, что Бог рассматривает все совозможные Вселенные, в каждой из которых действует свой уникальный набор законов. Многие сегодняшние физики, особенно те, что работают в области теории суперструн, не только всерьез относятся к нарисованной Лейбницем картине «мультиверса», содержащего, вероятно, бесконечное число совозможных Вселенных, но и считают, что такая «мультивселенная» действительно существует!

Далее Лейбниц предположил, что Бог избрал для творения ту Вселенную, где имелось наименьшее количество неизбежных человеческих бедствий. Мысль о том, что Лейбниц в своей наивности не подозревал о чудовищном обилии страданий в нашем мире, выставляет его идиотом, каковым он, разумеется, не был. В конце концов, он — параллельно Ньютону — изобрел дифференциальное и интегральное исчисление! Превозносимый на все лады сатирический образ доктора Панглосса, созданный Вольтером, упускает самую суть «Теодицеи»[142]. Для Лейбница страдание — это цена, которую мы платим за возможность существования Вселенной.

Лейбниц знал и то, что человечество способно уничтожить наиболее иррациональные страдания. Мы в состоянии придумать, как строить здания, которые сумеют выдержать землетрясение, и как предотвращать гибель людей от наводнений. Наука умеет создать лекарства и для тела, и для души. Сегодня у нас есть вакцины, предохраняющие от полиомиелита и оспы. Развитие слепоты можно предупредить, удалив катаракту. Не исключено, что в один прекрасный день мы найдем способы побеждать голод и научимся избавлять мир от эпидемий и войн.