Проклятие для Чудовища - Джулия Кей

никогда не знали любви и ласки. Процент того, что такую собаку заберут домой, очень мал, поэтому работники питомника делают все, чтобы каждый пес чувствовал себя любимым.

Вдоволь натискавшись, мы пошли помогать маме. Сегодня выходной у большей части сотрудников, которых и так мало, так что наши руки оказались не лишними. Нам выдали корм и отправили насыпать его в каждую миску. Филипп держал мешок и ходил за мной, а я зачерпывала порции. На первом этаже пахло, что называется, псиной особенно ярко, ведь именно здесь все и жили.

После кормешки нам осталось помыть полы, пока все гуляют на улице и поменять лежанки, которые уже пришли в негодность, заменить их на привезенные новые.

Закончив внутри, мы вышли на улицу и притаились за углом, наблюдая, как мама разговаривает с работниками.

— Мне нужно на второй этаж в ее кабинет, — я протянула Филиппу подслушивающего жука. — Ты оставайся здесь и следи за ней. Если мама направится ко мне, предупредишь меня.

— Будет сделано, капитан, — Филипп отдал честь и прицепил жука на верхний карман куртки. Я своего пристроила на пуговицах.

Мы разошлись в разных направлениях. Я была здесь не раз и прекрасно знала, где находится мамин кабинет. На втором этаже запах был не такой сильный, но все равно ощущался ясно, теперь я могу с уверенностью сказать, что мама только благодаря магии возвращается из приюта и все равно пахнет любимыми духами. Коридор был выполнен в некой смеси стилей восьмидесятых и школьной гордости, благодаря всем грамотам, что висели на стенах. На маминой двери картинка с забавной собачьей мордочкой, она оказалась не заперта. Я вошла внутрь, тихонько прикрыв за собой дверь.

Здесь тоже витала атмосфера кабинета директора из советской школы города на окраине. Мама бывала здесь не так часто, чтобы что-то менять. По обе стены два огромных шкафа до потолка, заполненных какой-то макулатурой, и стол напротив окон. Справа от двери был диван отвратительного светло-коричневого цвета, рядом на тумбочке электрический чайник. Стены просто покрашены в зеленый, а на полу потрепанный персидский ковер.

Здание питомнику досталось по огромной скидке за ненадобностью — находится посреди поля вдали от населенного пункта и даже какого-нибудь магазина, без машины добраться проблематично. Все средства идут на благо животных, так что о ремонте думать некогда.

Я, не теряя времени, направилась к письменному столу, открывая все ящики. Присутствия магии я не чувствовала. Если мама что-то и прячет, то защиту не ставила. Кроме документов и непонятных бумажек я не находила ничего интересного. Не сказать, что я надеялась увидеть здесь полные сборники всех заклинаний, но это было единственное место, приходящее мне на ум. Разве что она прячет свои записи дома, замуровав их в стены.

За моей спиной на полу стоял небольшой сейф. Смутно представляю, что вообще можно в нем хранить в таком месте. Собачьи тайны? Учитывая, что моя мама работает еще и психологом, совсем не удивительно, что она проводит с собаками лечебные беседы.

Пусть я и могу сжечь любой замок, делать это сейчас не стоит, ведь починить его обратно я вряд ли смогу, а читать мысли железок мне не дано. Хотя, какие мысли могут быть у сейфа? Он вообще считается техникой?

Я принялась набирать четырехзначный код наобум, слыша приглушенный писк ошибки. Думай, Ливана, мама не могла придумать что-то сложное.

— Двадцать девятое февраля, — прошептала я, набирая цифры. Замок загорелся зеленым. Ну конечно, годовщина свадьбы и, по совместительству, мой день рождения.

Увидев содержимое, я поникла, ведь в небольшой стопке белых листов не было и намека на магические знания. Я перебрала данные с личными номерами людей, которые взяли собак из приюта, и какие-то заметки о спонсорах, чтобы окончательно убедиться в провале своей миссии.

Жук на пальто завибрировал, как телефон, поставленный на беззвучный. Я схватилась за него, давая понять, что сигнал получен, но насекомое и не думало останавливаться. Громко захлопнув дверцу сейфа, я встала с колен и поспешила к выходу, пытаясь заглушить шипение жука ладонью. Схватившись за ручку, я потянула дверь на себя и чуть не врезалась прямо в маму, стоящую на пороге. Мы одновременно ахнули от неожиданности.

— La vache[1], ты напугала меня.

Хотела сказать тоже самое, но вибрирующий жук быстро привел меня в чувство, уже ладонь от него чесалась.

— Что ты там делала?

— Телефон на зарядку ставила, — соврала я, надеясь, что мама не слышит припадков златки.

Я медленно обошла маму, мило улыбаясь, и рванула к лестнице по коридору, оставив после себя явно нехорошее впечатление. На ходу сняла жука, который ни в какую не хотел успокаиваться.

Филиппа я заметила в вольере с собаками, он мирно сидел на скамейке и совсем не выглядел встревоженным, чтобы так нетерпеливо звать меня через наших связных. Я зашла внутрь и чуть не поскользнулась, пока закрывала калитку. Со всех сторон меня облепили собаки, и мы толпой подошли к парню.

— Что случилось? — запыхавшись, спросила я, устраиваясь на скамейке, укрытой плотной тряпкой, рядом. Ко мне тут же запрыгнула худая рыжая собака и требовала уделить ей внимание.

Филипп повернулся ко мне, показывая миниатюрного пса, которого держал под мышкой.

— Понимаешь, я играл с этим парнем, потом увидел, как твоя мама пропала из виду, потянулся к жуку, а он так понравился Чудищу, что тот его у меня отобрал.

Я перевела взгляд с Филиппа на недоразумение, которое он держал. Собака весело жевала жука, он чего мой буквально сходил с ума.

Я закрыла глаза.

— Ясно, — взяв свою златку в руки, я ее усыпила, чтобы она больше не ощущала мучений своего брата. Надо не забыть принести Филиппу нового. — У тебя было всего одно дело — следить за мамой. Как ты мог его провалить? Я же чуть не попалась!

— Извини, меня отвлек этот парень, — я снова опустила глаза на чавкающую кривозубую собаку. — И вообще, разве у тебя нет магической чуйки?

Я подняла брови и округлила накрашенные глаза.

— Я же не собака! — протянула руку, чтобы погладить фаворита Филиппа, но тот видимо подумал, что я хочу отобрать оставшееся крыло жука, торчащее из пасти, и пискляво огрызнулся.

До отъезда мы развлекали собак. На моей стороне вольера царила тишь и благодать, а на левой, бешеной стороне, Филипп играл с детским садом — самыми мелкими собаками. Кидал им палку, за которой они, путаясь в лапах, бегали с громким лаем. И сам парень бежал за своей же палкой вместе с ними. Шарф уже давно слетел с его лица, а