Четвертое правило дворянина - Александр Герда

— Это что такое? — удивленно спросил я.

— Лабиринт, — тихо ответил он. — Вот его я и охраняю.

— Зачем он здесь?

— Странный вопрос. С того момента как я здесь появился, он был всегда, поэтому — Лабиринт просто есть.

— И что ты здесь делаешь?

— Слежу, чтобы все шло своим чередом, — ответил Страж, затем поднял с земли толстую ветку и пошерудил ею в огне. Удивительно, но над огнем взметнулись искры. Вот только теплее от этого не стало.

В какой-то момент мне показалось, что я сплю. Ничего подобного на самом деле происходить не может. Даже в тот момент, когда я оказался в теле Соколова, я не испытывал такого недоверия к происходящим вокруг меня событиям. Сейчас же было полное ощущение того, что я брежу или сплю... Одно только непонятно, почему мне так холодно? Разве во сне так бывает?

— Смотрю, чтобы гости не потерялись по пути в Лабиринт, — добавил он через некоторое время.

— Кто такие гости?

— Ты, например.

— И мой путь сейчас лежит в Лабиринт? — недоверчиво спросил я, не до конца понимая, что происходит.

— Ну да. Таков установленный порядок. Другого пути нет.

Я посмотрел на светящуюся дверь, которая после его последних слов стала еще ярче.

— То есть, я должен пройти его и выйти обратно?

— Обратно никто и никогда не выходит, гость. Таков порядок.

— И куда попадают те, кто входит в Лабиринт?

— Откуда мне знать? Я лишь Страж.

Интересное существо, нечего сказать. Хотя может и не существо... Даже думать над этим не буду. Кем бы ни было это создание, но разговаривать с ним больше не о чем. Что-то мне подсказывало, что ничего нового я все равно не узнаю. Если Страж говорит, что другого пути нет, то чего сидеть? Может быть внутри Лабиринта хотя бы согреться получится?

Я поднялся и пошел ко входу в Лабиринт и медленно приоткрыл дверь. В глаза мне ударил яркий свет. Я попытался прикрыть глаза рукой, но тщетно — все равно ничего не было видно. И тогда я шагнул внутрь.

Свет сразу же перестал меня слепить. К тому же здесь явно было теплее — дрожь в теле наконец унялась. Надо же, как мало нужно человеку, чтобы почувствовать себя лучше.

Место, в котором я оказался, было очень странным. Длинный, светло-серый тоннель, стены которого были полупрозрачными. Такой же пол, но при этом он спокойно выдерживал мой вес. Я обернулся. За спиной был тупик. Обратного хода нет. Ну, если так, значит пойдем вперед.

Я шел по тоннелю и вскоре на его правой и левой стене начали появляться проходы. Любопытно. Я заглянул в первый из них и оторопел. Такое ощущение, что я был зрителем, а передо мной актеры разыгрывали сцену из моей прошлой жизни.

Это мой отец? Так и есть. Я в очередной раз ругаюсь с ним. Он называет меня бесполезным отростком на славном родовом дереве фамилии Красс. Удивительно, но на меня никто не обращает внимания. Совсем.

Иду дальше и заглядываю в следующую комнату. На этот раз меня здесь нет, но зато есть мои родственники, которые умерли несколько столетий назад. Я узнаю их лишь потому, что в свое время учитель чуть ли не палкой вбивал в меня историю. Мужчины, женщины, дети... Всех их давно уже нет.

Как много этих комнат. Вон впереди еще. Неужели я должен обойти их все? Что за странное место?

В некоторых комнатах вовсе незнакомые мне люди. В каких-то допотопных одеждах, со странными прическами... Кто это вообще? Хотя... Подсознание мне подсказывало, что я знаю и их. К тому же среди них есть и предки Соколова.

Не знаю сколько я бродил по этим коридорам, которые казались мне бесконечными. Час? День? Неделю? Месяц? Этого мне никогда не узнать. Я давным-давно потерял счет времени, а в моей голове все смешалось. Слишком много визуальной информации.

Наконец в одной из комнат я увидел двух женщин. Я сразу узнал обеих. Одна из них была мать Владимира Соколова, вторая моя. В этот момент я понял, что именно сюда я шел все это время.

Какое необычное место, этот Лабиринт.

Они обе смотрели на меня с теплотой и лаской, которой я никогда не видел от них за все те годы, которые прожил рядом с ними. Обеим было не совсем до меня — их больше интересовала собственная личная жизнь и успехи мужей.

Неужели с тех пор что-то изменилось? Похоже на то. Во всяком случае, их взгляды говорили именно об этом. Интересно, каким они меня сейчас видят? Как Соколова или как Красса? А может быть, каждая из них видит во мне именно своего ребенка?

— Сильвиан, мальчик мой, подойди.

Я подошел к своей матери и она нежно обняла меня. В этот момент я почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Никогда еще мне не было так хорошо. Неужели такое вообще бывает?

Я посмотрел на мать Владимира, но она не спешила подходить ко мне. По ее щекам текли слезы.

— Что вы обе здесь делаете? — спросил я, но почему-то мне показалось, что они не слышат моих слов. Ни одна, ни другая и это было очень странно.

— Как жаль, что ты попал в Лабиринт так рано, — продолжила тем временем говорить моя мать. — Неужели у тебя совсем не было никакого выхода? Даже не верится. Ведь тебя опасался сам Владыка империй.

— Меня предали. В очередной раз меня предали...

Не знаю зачем попытался оправдаться я перед матерью. Во-первых, очень похоже на то, что она меня все равно не слышит. Во-вторых, что может служить оправданием случившемуся? Моя личная беспечность? Я забыл то, чему так долго меня учили, и вновь доверился людям. Кто должен отвечать за мои ошибки, если не я сам?

— Если это место называется Лабиринтом, значит из него есть выход и я его найду, — сказал я и попытался освободиться из объятий матери.

На этот раз она услышала меня, я понял это по тому взгляду, которым она смотрела на меня.

— Ты его уж нашел, — сказала она и на ее лице появилась улыбка.

Мать Соколова тоже перестала плакать и смотрела на меня печальным взглядом. Я попытался вспомнить, как ее зовут, но мне почему-то это не удалось. Как странно. В этот момент она подошла ближе, нежно поцеловала меня в щеку, а затем исчезла. Мы остались вдвоем с моей матерью.

— Я хочу, чтобы ты пообещал мне следить за собой, мой мальчик, — сказала она. — Больше я не смогу с тобой здесь встретиться.

Не совсем понял, что она имеет ввиду, но...

— Обещаю, мама. Впредь я буду осторожен.

— Я хочу, чтобы ты знал, сынок... Я всегда любила тебя, поверь мне...

Еще минуту она смотрела на меня, а затем по ее щекам покатились слезы. Она вытерла их рукой и дотронулась ладонями до моей груди.

Меня обожгло пламенем и мне показалось, что мое тело бросили в печь. Как же больно!

Яркая вспышка, а затем я услышал тихое знакомое бормотание: