Мальчик, сделанный из кубиков - Кит Стюарт

Через два дня получаю по почте костюм и ботинки. Брюки оказываются коротковаты, а в поясе режут так, что мне придется весь вечер не дышать, но выгляжу я в них вполне пристойно. Конечно, есть шанс, что я грохнусь в обморок, но эту цену я готов заплатить. По крайней мере, при этом не будет присутствовать никто из моих знакомых. У Дэна свои планы, Эмма подняла бы меня на смех, а если бы я позвал Мэтта, Клер тоже захотела бы узнать, что происходит, и тогда все неминуемо дошло бы до Джоди. На это я пойти не могу. Нет, это всего лишь эксперимент и ничего более, говорю я себе. Я настолько потерял связь со своими желаниями, что информацию из собственного мозга приходится выуживать при помощи разнообразных уловок. «Сюрприз, ты на свидании, и что ты теперь будешь делать?»

Клуб представляет собой прямоугольную панельную коробку, воткнутую напротив ряда унылых террасных домишек. Больше всего это похоже на огромную модульную бытовку или на хижину вроде тех, какие обычно строят на скорую руку в первую ночь в «Майнкрафте».

Кажется, я слишком много думаю об этой игре.

Еще на подходе к клубу вижу в темных окнах разноцветные сполохи цветомузыки. Промозглый ночной воздух оглашает какая-то песня из тех, что были популярны в шестидесятые. Перед входом курит ватага подростков, поглядывая внутрь зала. Судя по всему, мнения о происходящем они не очень высокого. Я прохожу мимо них, и едва стоит мне открыть вторую дверь, как меня едва не сшибает с ног волной звука и потного жара. Человек примерно сорок пьют и танцуют; большинству из них около тридцати, хотя попадаются и пары много старше, которые явно помнят еще первое пришествие этого стиля. Все женщины в аутентичных платьях, с прическами и макияжем, с большой выдумкой вписанными в стиль тех лет. Мужчины, с облегчением отмечаю я, в большинстве своем в костюмах, хотя рядом с танцполом стоит группка в джинсах и футболках от Теда Перри. Похоже, намечается исполнение песен из репертуара «Блер трибьют».

Пожилой мужчина за канцелярским столом рядом с входом при виде меня кричит:

– Пять фунтов в кассу, приятель!

Ищу глазами Изобел и обнаруживаю ее в дальнем углу – она разговаривает с диджеем, чьи современные компакт-диски, микшер и ноутбук кажутся совершенно неуместными в этом царстве акрила, начесов и бриолина. Направляюсь к бару (его обслуживают две женщины в форме стюардесс шестидесятых) и беру пинту слабенького выдохшегося пива. Безымянная песня уступает место «Клинкс». Человек девять или десять принимаются выламываться в танце посреди зала.

Более чуждую мне по духу картину трудно и представить.

Отчасти это мамина вина. Она терпеть не может музыку шестидесятых, говорит, она сразу вызывает у нее в памяти кошмарные танцульки при местной церкви и молодых фермеров с их неуклюжими попытками ее облапать. Думаю, это еще одно свидетельство ее нежелания не то что застревать, а даже мимолетно думать о прошлом. Все еще размышляю на эту тему, когда кто-то похлопывает меня по плечу. Оборачиваюсь и вижу ослепительно улыбающуюся Изобел. На ней мини-платье в черно-белую клетку, и она здесь явно в своей стихии.

– Привет! Спасибо, что пришел! – кричит она. – Ты один?

– Да, решил заскочить, посмотреть, что ты такое затеяла.

Звучит это странно.

– Мне нравится твой костюм, – замечает она.

– Спасибо. Да вот, принарядился. А ты, значит, всех здесь знаешь?

– Большинство. Я попозже тебя познакомлю. О, Рейчел пришла, нужно с ней поздороваться. Вернусь через минутку!

И она упархивает в толпу, приветствуя и обнимая знакомых, пританцовывая и смеясь. Я застенчиво прислоняюсь к барной стойке и принимаюсь цедить свое пиво. Потом вытаскиваю телефон, но меня не покидает чувство, что на винтажной вечеринке это страшный грех, поэтому я убираю его и принимаюсь исподтишка разглядывать присутствующих. Изо всех сил пытаюсь не казаться слишком похожим на местного завсегдатая, ищущего, кого бы подцепить. Поп-музыка плавно перетекает в мод, потом в психоделический рок, а тот, в свою очередь, в северный соул. После десяти народ начинает заметно прибывать, и в баре сидит множество флиртующих парочек. Потом я вижу, что ко мне снова направляется Изобел.

– Эй! Прости, тут куча народу, которого я сто лет не видела. Ты не совсем еще заскучал?

– Нет, все в порядке, наслаждаюсь музыкой, – вру я.

– Еще одну секундочку, и я вернусь, честное слово.

И с этими словами она приподнимается на цыпочки, кладет ладонь мне на шею и приникает ко мне. Ее губы касаются моих всего несколько секунд, но это нечто большее, нежели социальный поцелуй. Я кое-как отставляю пиво на барную стойку и, не очень понимая, как быть, легонько придерживаю ее за талию. Глаза у меня закрыты, музыка, кажется, отступила куда-то далеко-далеко. Понятия не имею, о чем я думаю. Все сводится лишь к физическому контакту между нами. Она отстраняется, потом легонько целует меня снова. Когда я открываю глаза, она смотрит на меня.

– Увидимся позже, – говорит она прямо мне в ухо, так что ее дыхание щекочет мне щеку.

А когда она вновь исчезает в толпе людей, я вдруг прихожу в себя и сквозь чувственный морок ее прикосновения, сквозь душную пелену изумления и желания пробивается одна-единственная четкая мысль. Это неправильно. Это ошибка. Под ложечкой у меня холодеет от ужаса, и внезапно кажется, что весь этот зал, вся ночь до краев полны чувством вины, и мне становится тошно. Что я вообще здесь забыл? Отставляю в сторону пиво, которое не могу допить уже больше часа, и то ли иду, то ли бреду к выходу, нетерпеливо протискиваясь между танцующими парочками в клоунской старомодной одежде. Уже практически достигаю первой двустворчатой двери, когда меня хватает чья-то рука, и меня пригвождает к месту ужасом – самым настоящим ужасом – при мысли о том, что это Изобел. Но это всего лишь билетер.

– После десяти вернуться уже нельзя, – предупреждает он.

– Я не собираюсь возвращаться.

И с этими словами выхожу в холодную ночь. Быстро иду прочь по улице, сворачиваю за угол и выхожу на крупную магистраль, где совершенно точно можно поймать такси. Когда я ловлю его, первый адрес, который я практически инстинктивно даю водителю, оказывается адресом моего дома – то есть дома Джоди, – куда мы въехали девять лет назад, когда она была беременна и все казалось новым и поразительным. Поспешно исправляюсь и называю адрес Дэна. Через десять минут мы уже подъезжаем к его жилому комплексу – этому безликому современному убожеству, этой Звезде Смерти среди элитного городского жилья. Я не могу больше здесь находиться. Все мои силы уходят на то, чтобы вылезти из машины и дойти до входа. Когда я протягиваю руку к ручке, телефон в кармане у меня начинает вибрировать. Вытаскиваю его. Пришла эсэмэска от Изобел.

Ты где?

Не знаю, думаю я. Правда не знаю, где я. Но, где бы я ни находился, это не то место, где я должен сейчас быть.

– Джоди, – произношу я вслух шепотом. – Я так виноват. Я все исправлю, честное слово.