Земля несбывшихся надежд - Рани Маника

— Сегодня здесь будут мои сыновья. Я увижу их всех, — шепотом сказала Муи Цай маме.

Это было очень значительное событие, поэтому посмотреть вышли на свои веранды все соседи. С нашей веранды я видела, как Муи Цай влетала и вылетала из кухни, одним глазом следя за прибывающими гостями, чтобы не упустить возможности увидеть своих сыновей. Наконец приехала первая жена. С годами она стала еще толще, по обе стороны от нее шли два мальчика. Дети Муи Цай. Они были одеты в одинаковые китайские костюмы огненно-красного цвета, на которых были вышиты разноцветные райские птицы. Они с гордым видом стояли рядом с первой женой и с любопытством оглядывались вокруг. Муи Цай застыла в дверях кухни, словно прикованная, увидев своих детей. Затем приехала вторая жена, с ней было еще два мальчика. На них была одежда из синего шелка, и они яростно толкали друг друга.

Под звук ударов кимвал начался танец льва. Шестеро мужчин в красочных костюмах львов подскакивали и танцевали перед восторженной публикой.

После того как дети поели, им было разрешено поиграть. Пока все были в доме заняты едой, я видела, как Муи Цай выскользнула наружу, чтобы посмотреть, как играют ее дети, стараясь подойти к ним по возможности близко. Она стояла совсем неподвижно, следя за своими сыновьями. Они бегали с палками, обозначавшими ружья. Может быть, они были победоносными англичанами, поскольку, заметив Муи Цай, пристально глядевшую на них, они показали на нее и, выкрикивая что-то по-китайски, начали хватать с подъездной дорожки пригоршни песка и мелкого щебня и бросать в своего японского противника, Муи Цай. Я видела, как она в шоке ушла на негнущихся ногах.

— Эй! — закричала им мама с нашей веранды. Надевая на ходу тапочки, она побежала к дому Старого Сунга. — Эй, прекратите это! — со злостью выкрикивала она, но в шуме этой жестокой игры, громких детских возгласов и победных кличей голос мамы терялся. В дверях появилась вторая жена и что-то сказала им таким строгим тоном, что мальчики сразу от стыда понурили головы. Мама остановилась. Мальчики подскочили ко второй жене и в знак извинения поцеловали ей руку. Она добавила что-то более мягким голосом, и они побежали в другое крыло дома, где их ожидал большой выбор сладких нионийских пирожных, специально заказанных в Пинанге. Вторая жена вернулась в дом, даже не взглянув на каменную фигуру Муи Цай.

От нашего забора я видела, как мама тихо позвала Муи Цай.

Та пошла к маме, ошеломленная. На ее лбу была небольшая царапина, и из нее медленно сочилась кровь.

— Раньше, когда я была маленькой, я бросала камни в беременную бродячую собаку на рынке. Иногда мы даже бросали камни в нищих, приходивших к нашему дому. Это мне наказание, — смиренно сказала она.

— О Муи Цай, мне так жаль. Они ведь ничего не знают, — успокаивала мама бедную женщину.

— И никогда не узнают. Но они хорошо выглядят, мои дети, не правда ли? У них ясный взгляд, и однажды они унаследуют все, что принадлежит моему хозяину.

— Конечно, так и будет.

Она печально повернула назад и вошла в дом через заднюю дверь. Это был последний раз, когда мама видела Муи Цай. Та вдруг куда-то исчезла, и на ее месте появилась другая рабыня, которая управлялась со своими обязанностями без улыбки и хотя бы малейшего намерения подружиться с соседями. Долгое время никто не знал, что случилось с нашей Муи Цай и где она находится. Но однажды, в ответ на мамин вопрос по этому поводу, кухарка Старого Сунга выразительно покрутила указательным пальцем у виска.

Айя

Хотя все это было очень и очень давно, но возвращаться к тому полному надежд времени сейчас все равно невероятно больно. Я был еще молод, и завоевать свою невесту, преподнеся ей букет из красивой лжи, не казалось мне нечестным; хотя я дорого поплатился за это, я все же не изменил бы ни единого мгновения, прожитого с твоей бабушкой.

Ни единого мгновения.

Я не должен был видеть свою невесту до дня свадьбы. Услышав, как барабанщики ускоряют дробь, я понял, что она приближается. Не в силах ждать ни мгновения больше, я поднял глаза, чтобы увидеть лицо моей новой невесты, и не мог поверить своему счастью, когда увидел твою бабушку. Единственным тайным желанием, когда-либо таившимся в моей душе, было увидеть ледяную пещеру. Но тогда в моих руках было куда больше моей даже самой сумасбродной мечты. Это была девушка невообразимой, необычайной красоты.

Пока я разглядывал ее, она подняла на меня свои глаза, но поскольку я был таким огромным и некрасивым, первым выражением, которое появилось на ее лице, когда наши глаза встретились, был ужас. В отчаянии она быстро оглянулась по сторонам, будто маленький запуганный олененок, пойманный ночью в охотничью сеть.

Она выглядела такой беззащитной, и если бы она такой и оставалась, я бы заботился о ней так же нежно и с такой же любовью, как и о своей первой жене; но я стал свидетелем необыкновенного превращения. Ее спина выпрямилась, глаза стали пылкими и дерзкими. Казалось, на моих глазах лань превращается в большую и красивую тигрицу. И совершенно неожиданно мой серый маленький мир перевернулся с ног на голову. Я почувствовал, как противно засосало под ложечкой. «Кто ты?» — шептало внутри мое потрясенное сердце. Именно там и тогда я влюбился. Так глубоко, что, казалось, внутри у меня шевелились все внутренности.

Я с самого начала знал, что она никогда не будет просто женщиной, которая станет растить двух моих детей или будет спутником на склоне лет, знал, что это будет существо, которое превратит меня в марионетку. Одним лишь прикосновением своей прекрасной руки она вернула жизнь моим неподвижным рукам. Ах, как были осторожны мои движения под ее смелой рукой. В тот день я думал, что поймал луну, и только много-много лет спустя я понял, что то, к чему я прикоснулся, было лишь отражением луны в голубом пластмассовом ведре. Я не могу дотянуться до луны. Так всегда было и так будет. В то время я понял это окончательно.

Я вспоминаю о своей брачной ночи, как о самом прекрасном сне. Будто пара крыльев. Вдруг у тебя в руках появляется такое сокровище, что вся твоя никчемная жизнь навсегда меняется. Не от счастья — от страха. От страха потерять это. И потому, что я считал себя не заслуживающим этого. Те крылья достались обманом. Скоро даже этих золотых часов, вызывающих такое восхищение, этого символа богатства и положения, больше не будет. Их мне всего лишь одолжил друг, тот самый, который одолжил мне и машину с водителем Билалом. В глубине своего наполненного виной сердца я уже любил ее. По-настоящему любил. Ради нее я сделал бы что угодно, куда угодно поехал бы. Моя душа разрывалась при мысли о том, что в один прекрасный день она станет презирать меня. Старая ведьма Пани рассказывала ее матери сказки о богатствах, в которые поверила бы только хорошая женщина, — и, тем не менее, как я могу осуждать ее, когда в паутину ее лжи попалась такая диковинная бабочка? Я обманывал себя, что однажды моя необыкновенная бабочка полюбит меня. Годы, я думал, смогут смыть мой позор. Годы проходили, но нет, она так и не смогла полюбить меня, хоть я и притворялся, убеждая сам себя, что бабочка особенная и привязанность испытывает как-то по-особенному.