Убийство на вокзале. Сенсационная история раскрытия одного из самых сложных дел 19 века - Томас Моррис

привело бы к тому, что дело было бы закрыто, однако в случае с расследованием смерти Джорджа Литтла об этом не могло быть и речи. Все показания были заслушаны, но так как не все протоколы успели составить, судьи вновь оставили Споллина под стражей.

Заключительное слушание, состоявшееся два дня спустя, было чистой формальностью. После того как остальные протоколы допросов были зачитаны и исправлены, к заключенному обратился полицейский судья Фрэнк Торп Портер.

– Мы считаем своим долгом направить вас на суд ближайшей комиссии по обвинению в умышленном убийстве мистера Джорджа Сэмюэля Литтла на Бродстонском вокзале тринадцатого ноября прошлого года. Вы не обязаны говорить ничего, что может быть использовано для привлечения вас к ответственности, однако все, что вы скажете, будет изложено в письменном виде, и вас попросят поставить под этим свою подпись. Все сказанное может быть использовано против вас. Теперь, если вы, зная это, хотите сказать что-либо, мы готовы вас выслушать.

Джеймс Споллин посмотрел судье прямо в глаза и без малейшего намека на беспокойство сообщил, что прибережет свои доводы до суда.

Часть 4

Суд

14

Четверг, 16 июля

Вскоре после того как Джеймс Споллин узнал, что ему предстоит предстать перед судом за убийство, он написал письмо из своей тюремной камеры.

«Подполковнику Томасу Х. Ларкому,

заместителю государственного секретаря по делам Ирландии.

Ходатайство Джеймса Споллина, заключенного под стражу в Ричмонд Брайдвелл и обвиняемого в убийстве покойного мистера Литтла.

Уважаемый сэр, ваш ходатай совершенно лишен средств, необходимых для защиты от вышеупомянутого обвинения, вследствие конфискации всей его мебели и вещей, стоимость которых он оценивает примерно в тридцать фунтов и которые, если бы ему было позволено распорядиться ими, могли бы быть использованы по крайней мере для получения этой суммы.

В связи с этим ваш ходатай покорнейше просит, чтобы Корона, если она сочтет нужным это сделать, выдала ему аванс в сумме, достаточной для целей его защиты, которая сопряжена со значительными расходами. Если ему будет оказана такая услуга, настоящим он уполномочивает Томаса Кеммиса, королевского адвоката, распорядиться его указанной мебелью и имуществом, как он сочтет нужным, чтобы возместить любой выданный ходатаю аванс, который может быть передан его адвокатам, мистеру Фицджеральду и мистеру Кейну из дома № 28 по Стаффорд-стрит.

Джеймс Споллин»

Лишенный свободы, разлученный с женой и детьми, Джеймс Споллин был еще и без гроша в кармане. Это имело серьезные последствия, поскольку он не мог организовать эффективную защиту, не имея в своем распоряжении опытного адвоката, который представлял бы его интересы. Адвокаты стоили дорого, а официальной системы государственной юридической помощи в Ирландии XIX века не существовало. Тем не менее идея о том, что кто-то должен предстать перед судом, на котором будет решаться вопрос о его жизни, без своего представителя, была практически немыслима. При необходимости судьи могли назначить обвиняемому барристера, а если дело было особенно сложным, правительство могло заранее согласовать соответствующее вознаграждение.

Письмо Споллина было переслано главному секретарю, который ответил на него из своего кабинета в Палате общин. Он отказал заключенному в просьбе разрешить продажу его мебели на том очевидном основании, что она принадлежала Мэри Споллин так же, как и ее мужу. Тем не менее мистер Хорсман разрешил королевскому адвокату выделить Споллину 20 фунтов стерлингов из государственного бюджета для финансирования его защиты, строго добавив, что это «не должно рассматриваться в качестве прецедента». Эта оговорка была вполне оправдана, поскольку 20 фунтов стерлингов – щедрая сумма, отражающая тот факт, что дело было исключительно серьезным и сложным. Обычно в Ирландии обвиняемого по делу об убийстве представлял один адвокат, однако Споллину удалось привлечь троих. Джон Эдье Курран, который отлично справился с задачей в полицейском суде, несмотря на минимальную подготовку, был назначен руководителем защиты. К нему присоединились две восходящие звезды уголовной адвокатуры, будущие королевские адвокаты Уильям Сидни и Джеймс Коффи.

Эта троица столкнулась с грозной оппозицией. Корону представляли шесть ведущих ирландских барристеров по уголовным делам, четверо из них – королевские адвокаты, а возглавлял процесс сам генеральный прокурор. У обвинения было еще одно преимущество: адвокатов инструктировал Томас Кеммис, который знал об этом деле больше, чем кто-либо другой. Ему помогал его семидесятидевятилетний отец Уильям, королевский адвокат Дублина, который участвовал во всех значимых процессах по убийствам в городе за последние шестьдесят лет. У этой армии юристов не было много времени на подготовку. Все самые серьезные уголовные процессы в ирландской столице рассматривались в Дублинской комиссии, регулярные заседания которой длились неделю и проходили шесть раз в год. Обвинение предприняло вялую попытку выиграть время для расследования, попросив о переносе процесса на октябрьскую сессию, однако их запрос был отклонен. Было объявлено, что Джеймс Споллин предстанет перед судом в начале августа, до которого оставалось всего три недели.

Дублинская комиссия Ойеров и Терминеров [24] – а именно таково ее полное название – была расположена в здании суда на Грин-стрит, в нескольких минутах ходьбы от Кейпл-стрит и в десяти минутах ходьбы от северного берега Лиффи. Это здание, стоявшее между двумя тюрьмами – мрачной, полуразрушенной Ньюгейтской и менее угрюмой тюрьмой для должников, – представляло собой величественное георгианское сооружение с шестью колоннами из портлендского камня, поддерживающими массивный гранитный портик. Утром в пятницу, 7 августа, на прилегающих улицах собрались возбужденные толпы. Многие надеялись занять место на публичной галерее, но их ждало разочарование. Вход на суд над Джеймсом Споллином осуществлялся строго по билетам, и это был самый желанный билет в городе.

Тех счастливчиков, кто сумел протиснуться сквозь толпу и показать свой драгоценный листок бумаги констеблю в шляпе, стоявшему у ворот, ждало ни с чем не сравнимое представление. Двери здания были открыты в необычно ранний час, и зал суда задолго до начала слушаний наполнился зрителями, среди которых, как сообщала одна из газет, «присутствовало значительное количество дам». Часть места, обычно доступного для публики, заняли журналисты, приехавшие не только со всех уголков Ирландии, но и из Англии, Уэльса и Шотландии. Прошло всего четыре недели с тех пор, как Мадлен Смит была оправдана по обвинению в убийстве в Высшем уголовном суде Шотландии, однако уже были все признаки того, что интерес общественности к этому делу может затмить ее случай.

Интерьер здания суда на Грин-стрит приятно контрастировал с его грозным внешним видом. Дневной свет проникал через высокие окна, выходящие на восток, и освещал просторный двухэтажный зал с белыми стенами и дубовой обшивкой. Его планировка была почти театральной: две галереи для публики огибали верхнюю часть зала, словно балконы. Присяжные заседатели размещались в своеобразной королевской ложе, приподнятой с одной стороны, а судьи – под тяжелым бархатным балдахином, на первый взгляд напоминающим арку просцениума. Партер