Ливонская ловушка - Мик Зандис

– Мы привели его, – сообщил стражник и поспешно отступил в сторону.

Кивнув, монах протянул к Вальтеру огромную ладонь, зацепил его тунику одним пальцем и молча потянул за собой внутрь по узкому и темному коридору, затем распахнул замыкающую коридор дверь и втолкнул миннезингера в небольшую комнату с единственным, закрытым цветным витражом окном. Прищурившись, Вальтер не сразу увидел сидящего лицом к нему в высоком, похожем на трон кресле человека в простой черной сутане.

– Значит, это ты тот самый миннезингер, о котором говорит вся Рига, – негромким голосом скорее утвердил, чем спросил человек, и Вальтер, распознав в нем правителя Ливонии, поспешно опустился на колени. Бьющие из-за спины епископа сквозь витраж лучи солнца создавали вокруг его головы радужный ореол, словно светящийся нимб.

– Боюсь, я ничем не заслужил такой славы, ваше преосвященство, – ответил Вальтер, опуская голову, чтобы избежать слепящих лучей.

– Скромность – это хорошее качество христианина, – согласился епископ и указал на стоящую возле его ног скамеечку. – Присядь рядом, сын мой.

– Я… – начал было Вальтер, но в тот же миг почувствовал, как палец стоящего за его спиной монаха вновь цепляется за его тунику и почти переносит на указанное епископом место.

– Говорят, ты умеешь извлекать из своих инструментов божественные звуки. И петь услаждающие слух песни. Наверное, это не единственное твое дарование от Господа нашего, и ты лучше других понимаешь, как по-настоящему развлекать людей – и знать, и простолюдинов.

– Господь даровал мне некоторые способности. Если прикажете, я с удовольствием сыграю для вашего преосвященства, – теряющийся в догадках Вальтер начал снимать с плеча гитерн, но епископ нетерпеливо перебил его.

– Не сейчас и не здесь. И еще мне сказали, что ты был в свите рыцаря Рейнгольда. Это так?

– Да, ваше преосвященство.

– И ты можешь рассказать, где твой хозяин сейчас?

– Не знаю, ваше преосвященство. – Вальтеру показалось, что из-за отгораживающей часть комнаты перегородки раздался невнятный звук, но лицо епископа оставалось невозмутимым. – Он не был моим хозяином, я вольный человек. Но я действительно был с ним в походе. Рыцарь хотел, чтобы я написал для него песню. Для этого мне нужно уединение. Я даже не знал, куда мы идем. В один из дней во время привала я отошел в сторону, чтобы мне никто не мешал, присел на берег живописного ручья и начал сочинять. Когда песня была готова, я вернулся к месту привала, но заблудился и никого не нашел. Мне пришлось долго скитаться, пока я не натолкнулся на юношу, который помог мне добраться до Риги.

– И вы с ним сумели проделать весь обратный путь целыми и невредимыми?

– Я только миннезингер. Я странствую всю жизнь и живу своими песнями и музыкой. Я говорю на многих языках, знаю обычаи тех, к кому попадаю, и следую им. Люди относятся ко мне по-доброму. Юноша умел охотиться и хорошо ориентировался в лесу. Господь оказался милостив к нам.

– Интересно, – задумчиво протянул епископ. – Наверное, мы еще сможем поговорить об этом подробнее. Но лучше пусть это сделает магистр. Дела военные – его вотчина. Мне нужно другое.

Прикованный к собеседнику взгляд епископа переместился куда-то вверх и в сторону, глаза засветились, словно за их зрачками разместились сразу две горящие свечи, негромкий голос набрал силу.

– Ливония растет с каждым днем. Вокруг нас возникают новые замки. Наши рыцари в тяжких сражениях завоевывают новые земли. Но мы пришли сюда не для этого. Нам, слугам Божьим, важно спасти бессмертные души язычников. Только так, а не в кровавых битвах, придет мир на эту землю. Это великая цель. И я хочу, чтобы ты помог мне в движении к ней.

– Я? – изумился Вальтер. – Но как я, простой миннезингер…

– Простой, сказал ты? – Альберт внезапно вскочил с кресла и нетерпеливо зашагал по комнате. – Запомни. Ливония – это страна невиданных возможностей. Мне нужны образованные люди. Мне нужны люди, умеющие делать то, что не под силу другим. Нужны настоящие соратники, которым я могу полностью доверять. И я готов возвышать их и вознаграждать данною мне властью. Ты понимаешь меня?

– Я сделаю все, что пожелает ваше преосвященство, – склонил голову Вальтер.

– Этого мало. Ты сам должен возжелать этого. Цель достижима, когда она становится смыслом всей твоей жизни, твоей страстью, твоей женой, твоей… Кстати, ты женат?

– Нет, ваше преосвященство. Во время странствий у меня не было времени и возможностей подумать о семье и доме.

– Это хорошо, это хорошо! Жены и житейские заботы отнимают у человека силы, лишают разум ясности. Только с такими, как ты, можно делать настоящие дела.

– Но о каких делах говорит ваше преосвященство? – осторожно напомнил Вальтер.

– О каких? – епископ застыл на месте, словно схваченный невидимой рукой, и впился взглядом в глаза миннезингера. – Чтобы двигаться к великой цели, надо совершать великие дела. Но они, как каменная стена вокруг нашего города, складываются только из многих маленьких дел. Ты сказал, что знаешь обычаи и языки, знаешь, что нравится людям. После тяжкого дня они приходят, чтобы пропустить кружку эля и послушать твою музыку или песни. После сбора урожая крестьяне пляшут вокруг него под звуки барабана или бубна, как дети. Любой труд венчает веселье. Я хочу устроить праздник, на который захотят прийти все. Праздник, который воодушевит и жителей Риги, и всех наших вассалов, и окружающие нас племена. Праздник, который покажет всем, кто на него придет, величие и чудодейственную силу нашей веры! С рыцарским турниром, с забавами для простого люда. Чтобы у людей горели глаза, чтобы они рассказывали о празднике друзьям и детям, чтобы всем, кто побывает на нем, захотелось навсегда остаться в чудесном городе Рига. И мне нужна твоя помощь. Ты готов к такому?

– Конечно, ваше преосвященство, – не колеблясь ответил Вальтер.

Уго проснулся с тяжелым предчувствием. После вчерашних событий он лег поздно и долго не мог уснуть, раз за разом прокручивая в голове внезапное решение об отправке Иво и Вальтера в стан врага. Гибель отправленного на разведку Велло и людей из его отряда и без того лежала на его плечах тяжким грузом. Брат Лембита и Леи служил постоянным источником беспокойств, но после его смерти ситуация только осложнилась. Что, если такая же участь постигнет и новых лазутчиков? По словам ювелира, воеводе должно быть все равно, как зовут воина, которого он посылает в атаку на врага. На шахматном поле снова и снова расправляться с резными фигурками было просто. Да и то, всякий раз выдвигая вперед воинов-пешек, он невольно вглядывался в костяных человечков, стараясь определить, нет ли среди них четырехпалого сына Имаутса.

Когда он наконец поднялся, на кострах готовилась еда, невесты заводили долгую погребальную песню. К шатру Уго во главе с высоким широкоплечим воином быстрым шагом приближалась группа ваидцев. Несколько воинов Мергеры с дротиками в руках вышли им наперерез.