Прекрасно в теории - Софи Гонзалес

– В моем желудке уже ничего не осталось, – выпалил он. – Из меня просто выходит воздух.

– С каких пор ты так напиваешься? – спросила я, пытаясь выразить любопытство, а не осуждение.

Все, что я получила в ответ, это взмах рукой. Кажется, это не мое дело. Ладно, справедливо.

– Не думаю, что… моя голова… когда-то так сильно раскалывалась.

– Ты выпил тайленол, который я тебе оставила?

– Ага. Не трогал его. – Он сильнее зажмурился и перевернулся к унитазу, чтобы вызвать рвоту. Как он и сказал, ничего не вышло.

Это нормально, если я поглажу его по спине? Это было достаточно платоническим жестом. Я робко прижала руку к блестящему свитеру, водя ей по кругу.

Когда позыв закончился, Броэм разочарованно всхлипнул.

– Вдарь мне, пока все не закончится. Это жестоко – оставлять сейчас меня в сознании.

– Всего лишь небольшое алкогольное отравление, которое скоро пройдет. Нашим телам не нравится быть отравленными.

– Да ладно. – Броэм перевел дыхание и держал глаза закрытыми. Но не скинул мою руку, так что я могла только предположить, что это помогло.

Утреннее солнце заглядывало через высокое окно в ванной, бросая теплый, яркий свет на сверкающую белую плитку, фарфоровую ванну и раковину. Белый цвет никак не спасал Броэма от головной боли.

– Что с твоей рукой? – спросила я. Покраснение на его костяшках исчезло, превратившись в темно-фиолетовый синяк.

– Без понятия, но чертовски больно.

– Могу чем-то помочь? Лед или?…

– Нет. – Что-то в его голосе подсказало мне, что лучше оставить эту тему.

– Броэм?

– М-м?

– Мы можем снова быть друзьями?

Теперь он открыл глаза, хотя и не поднял голову.

– Мы никогда и не переставали ими быть.

Из меня вылетел сухой смешок.

– Ладно, честно говоря, – начал он, – ты права. Мы ошиблись тогда, и это было странно. Мне и правда хотелось бы быть друзьями.

Спасибо, господи. Спасибо, господи, что у меня есть Броэм.

– Круто.

– Ты в порядке? – спросил он.

– О, знаешь, лучше, по крайней мере меня не рвет в нижнем белье в ванной моего учителя.

На секунду он слегка улыбнулся.

– Мне очень жаль, что так получилось со шкафчиком.

– Ну, мне тоже. Но, может, мама права. Возможно, некоторые из моих советов и были хорошими, но, скорее всего, большинство – ошибочными. Мне повезло, что я и правда не накосячила ни с чем.

Я подумала, что Броэм тогда сказал обо мне, не имеющей достаточно информации. Я размышляла о своем первом впечатлении о Броэме и что думаю о нем сейчас. Как изменилось мое восприятие его и его проблем. Мой успех всегда являлся для меня источником гордости. Но как я могла достигнуть такого высокого процента в успешных советах?

– Возможно, они были иногда ошибочными, – сказал Броэм слабым от напряжения голосом. – Но смысл был не в том.

– Что ты имеешь в виду?

– Я хочу сказать, им и правда нужен был совет, но готов поспорить на что угодно, добрая половина всех писем была от людей, которые просто хотели, чтобы их выслушали без всякого осуждения или подтвердили их мнение. Здорово иметь безопасное место, чтобы просто… выговориться.

– Хочешь сказать, я хороша только в том, что умею выслушать? – сказала я, выпрямившись.

– Нет. Я хочу сказать, что ты гений, который в большинстве случаев дает замечательные советы, но давить на себя, чтобы все получилось идеально, совсем не обязательно.

Ха.

Было что-то особенное в том, как меня воспринимал Броэм. Возможно, Эйнсли также меня понимала, но по-другому, потому что она моя сестра. Кто-то, кто был для меня полнейшим незнакомцем лишь пару месяцев назад, оценивал меня и слушал то, что я говорю (и внимательнее слушал то, что не говорю), и правильно собрал все вместе, чтобы понять меня. И возможно, он смог сделать это, поскольку в каком-то смысле мы отражали друг друга. У нас были одинаковые проблемы.

Броэм заставил меня увидеть лучшую версию себя: более добрую, мудрую и чуткую версию, которой я всегда хотела быть. И многого стоило заполучить это, а значит, многое можно потерять. И я почти сделала это.

Я так боялась потерять его снова.

Но это звучало слишком серьезно, чтобы поделиться. Так что вместо этого я сказала:

– И теперь все ненавидят меня.

– Со временем они простят тебя. Не переживай так сильно.

– Возможно, но не уверена.

– Ну, если нет, то я знаю потрясающую школу в Австралии, где ты можешь начать все сначала.

– Точно! И теперь я знаю песни рабочего класса. Я отлично впишусь.

– Ага. Только удостоверься, что произносишь все правильно, слово в слово, чтобы они приняли тебя за свою.

Мы вместе засмеялись, и это спровоцировало еще один позыв рвоты у Броэма, такой сильный, что слезы от усилий попали на рукав блестящего свитера.

Ну, я хотя бы могла быть уверена, что Вайнона не почувствует для себя угрозы, если узнает, как я провела утро с ее парнем.

В школе было ужасно.

Брук все еще не разговаривала со мной. Каждый раз, когда я видела ее, она ловила мой взгляд и быстро отводила глаза в сторону.

Все шептались. Никто ничего не сказал мне, но все взгяды были прикованы ко мне, и я то и дело слышала свое имя в толпе, когда шла по коридорам, ждала начала урока у кабинета или копалась в своем шкафчике.

А шкафчик восемьдесят девять все еще был немного приоткрыт, дверца погнута, а полки пусты.

Но хуже всего было во время ланча. Войдя в столовую одна, я осмотрела занятые столы и, проходя мимо них, осознавала, что мне некуда идти.

Брук сидела с Джез и ее друзьями. В выходные я написала Рей и Джез и извинилась перед ними. В ответ Рей заблокировала меня, а Джез просто не стала читать, но я их не винила. Брук притворялась, будто не видит меня, но лицо ее было каменным. Я не могла сесть рядом с малознакомыми учениками, потому что они могли злиться на меня.

Возможно, их записки тоже оказались в шкафчике, или они просто чувствовали себя некомфортно из-за этой ситуации. Может, они думали, что я знаю, какое письмо кто написал. Возможно, в каких-то случаях они были правы.

Я хотела развернуться и убежать, и честно говоря, находилась в миге от того, чтобы поступить так. Лучше, чем сидеть в одиночестве и изо всех сил пытаться не заплакать, когда множество людей смотрит на тебя.