Кабинет доктора Ленга - Линкольн Чайлд

Белка дернула ее за рукав и взволнованно попросила:

– Можно мы здесь остановимся, тетя Ливия? Всего на минуточку.

Констанс заметила вдалеке стайку резвившихся детишек, но снег поблизости от экипажа оставался нетронутым, а впереди как раз показался удобный съезд. Там Мёрфи и остановился по ее распоряжению.

– Смотрите, не потеряйте рукавицы, – сказала она детям. – И шапки тоже. Если будете вести себя хорошо, я покажу вам, как сделать «снежного ангела».

Констанс открыла дверцу, и Белка в два прыжка выскочила наружу. Девочка тут же опустила руки в снег, осторожно, словно это было тонкое кружево, которое могло распасться от грубого прикосновения. Потом, увидев следы от своих рукавиц, принялась зачерпывать снег руками и подбрасывать в воздух, пыталась зажать падающие снежинки между ладонями или поймать на кончик высунутого языка.

Джо спустился медленнее. Констанс наблюдала за тем, как он остановился и оглядел обширное поле. Присев на четвереньки, мальчик скользнул рукавицей по нетронутому снегу, словно проводил эксперимент.

Но как же резко отличались радостные возгласы Белки от его молчания! Она рисовала на снегу разные фигуры и сама же смеялась над тем, что получалось. Солнце пригрело и размягчило снег, и Белка начала сгребать его в кучу, явно собираясь слепить снеговика. Выйдя из кареты, Констанс опустилась на колени рядом с девочкой и показала, как скатать из снега шар, толкая его перед собой, чтобы он стал больше и из-под него выглядывала пожухлая прошлогодняя трава. Джо наблюдал за всем этим, и Констанс надеялась, что он присоединится к ним.

Скатав нижний ком для снеговика, они взялись за следующий. И тут Констанс услышала предупреждающий крик Мёрфи. В тот же момент она уловила какое-то движение, обернулась и увидела, что Джо метнулся к далекой полоске деревьев.

Констанс испытала недоумение и ярость. Несмотря на всю ее доброту и привязанность, Джо сбежал, как неприрученное дикое животное. Мёрфи спустился с сиденья и потрусил следом за мальчиком, но он был слишком громоздким и неповоротливым.

Чего никто не сказал бы о Констанс.

Она вскочила и с точностью, отшлифованной долгими упражнениями со стилетом, швырнула только что слепленный снежок в спину мальчику, яростно прокричав:

– Эй, Наперсток!

Услышав прозвище, которое употреблял только его отец, Джо оглянулся, и крутившийся в воздухе снежок угодил ему прямо в лицо. Он изумленно отпрянул и поскользнулся на снегу, а когда выпрямился, Констанс уже мчалась к нему с криком: «Неблагодарная скотина!» Зачерпнув еще пригоршню снега, она бросила следующий снежный ком и на этот раз угодила в висок – Джо попытался пригнуться.

– Бандитка! – завопил мальчик, снова споткнувшись от неожиданного удара.

Он восстановил равновесие, осмотрел поле снежного боя и случайно встретился взглядом с Констанс… И что-то, не облекаемое в слова, проскочило между ними в этот миг.

Позабыв из-за нападения о побеге, Джо наклонился, набрал полную пригоршню снега и со всей силы запустил снежком в Констанс, но промахнулся. За свою недолгую жизнь он успел кинуть немало камней, но не приноровился к весу снежка и траектории его полета. Второй бросок получился удачнее и пришелся в плечо Констанс, а она, не сдержавшись, запустила еще один снаряд в живот мальчику. В ответ он бросил третий снежок, царапнувший ее обнаженную шею, и невольно рассмеялся, глядя на то, с каким недовольным видом она отряхивается. Девочка тоже вступила в перестрелку, атаковав Джо, он ответил ей, и вскоре все трое самозабвенно забрасывали друг друга снежками. Даже Мёрфи, вместо того чтобы забраться на свое сиденье, составил им компанию. Немногочисленные благовоспитанные парочки, которые решили подышать свежим воздухом, проезжая мимо, останавливались, чтобы поглазеть на недостойную забаву молодой женщины, ее детей и кучера.

Битва завершилась так же внезапно, как и началась. Констанс занялась Белкой, отряхивая снег с ее пальто и волос и старательно не обращая внимания на Джо, который подходил все ближе – сначала неуверенно, потом раскованнее. Она повернулась, чтобы отряхнуть и его тоже, – и отважилась нежно провести пальцами по щеке, в которую совсем недавно с такой яростью запустила снежком.

Затем, с коротким «Поднимайтесь!», она затолкала детей в карету, и Мёрфи погнал Шельму домой. Белка щебетала без умолку, неописуемо взволнованная приключением, но Джо и Констанс, как бы по молчаливому согласию, всю дорогу не раскрывали рта. До этого момента Констанс не вспоминала слова «Наперсток»: его произносил отец, когда бранил Джо за баловство. Это прозвище само всплыло в памяти. Она не знала, что подумает Джо, но была уверена в одном: с этого дня в их отношениях произошел резкий перелом. Может быть, Джо еще не вполне доверяет Констанс, но он ее принял… И ей больше не нужно бояться, что он сбежит из единственной семьи, которая у него есть.

51

Мэри Грин медленно выплыла из сновидений. Похоже, этот сон длился много дней или даже недель: временами она частично выходила из него, как ныряльщик поднимается к поверхности воды, а затем снова соскальзывала в нечто вроде волшебной сказки. В этом бесконечном сне она возлежала в беседке замка, над бухтой, мерцающей в солнечном свете, а холодный ветер колыхал шелковую занавесь. Время от времени появлялся прекрасный юноша в белых доспехах – несомненно, принц. А еще, как во всех сказках, были страшные существа… Особенно бесформенная фигура, порой появлявшаяся из тумана: Мэри решила, что это слуга. Обычно он вторгался в ее сон с серебряным блюдом в руках. И сейчас, когда завеса сна раздвинулась, силуэт возник опять, с тем же самым блюдом, на котором что-то лежало… Но тут завеса разошлась еще шире, и оказалось, что это был окровавленный нож.

Образ ножа смел другие подробности туманных сновидений. Она оглянулась и с удивлением поняла, что лежит, утопая в кровати, достойной принцессы, с той самой шелковой занавесью, которую видела во сне. Мэри попыталась сесть, но тут же ощутила головокружение и на мгновение опустила веки. Головокружение начало ослабевать, и Мэри снова открыла глаза, довольствуясь пока разглядыванием того, что окружало ее. Вместо беседки с видом на море она очутилась в маленькой, но роскошно обставленной комнате с красными бархатными обоями, картинами в золоченых рамах, полками, полными книг, письменным столом, обитыми бархатом креслами и персидским ковром на полу. Хрустальные шары на стенах, в которых горел газ, изливали желтоватый свет.

Где же она оказалась?

Смутные воспоминания метались, точно мелкие рыбешки, в глубинах памяти, оставалось лишь хвататься за них, то за одно, то за другое. Конечно же, там был работный дом. И вдруг великий врач забрал ее на лечение. Потом была поездка в чудесном экипаже… Воспоминания заканчивались бесконечным сном,