Свадебная вендетта - Марина Серова

к праотцам у него был вагон и тележка. В отличие, как я уже говорила, от вас. Я сразу поняла, что нож Денису подбросили, и это понимание привело меня к другому выводу. Собственно, благодаря тому, что вы подкинули орудие убийства Цветову, у меня наконец сложился пазл целиком.

Генерал взглянул на меня почти обреченно.

– Да, вы правильно поняли. Я уверена, что нож Дэну подкинули именно вы. И здесь мы возвращаемся к истории с Денисом, якобы убегавшим от домика с инвентарем в сторону оранжереи. Конечно, он никуда не бежал. Хотя бы потому, что, обогнув дом с той стороны, обязательно наткнулся бы на Гарика, который приблизительно в это время отправился созывать всех гостей в банкетный зал. Гарик нашел друзей Виктора на пляже. Ложь, придуманная вашими друзьями, была жестом отчаяния: она легко опровергается. Так ребенок, разбивший чашку, показывает родителям на лежащего в колыбельке младенца. Но нож подбросили не они.

– Почему? – перебил меня Кирьянов. – Мне кажется, возможность была у всех.

– Да, – кивнула я, – но родители точно знали, кому следует его подбросить. Упомянув Дениса, они, разумеется, имели в виду Овчарова – бывшего парня их дочери. Таким образом, и за мотивом далеко не пришлось бы ходить. Что тут думать? Парень убил соперника из ревности. Когда родители Виктории рассказали ему о случившемся и на ходу придумали историю с побегом, наша троица сразу поняла, что ее лучше всего подкрепить весомым доказательством. Заодно избавились бы и от орудия убийства. Миссию по подбросу доверили Владимиру Павловичу – у него была большая свобода передвижения. Вот только была загвоздка – кто из парней нужный Денис, генерал не имел понятия. Он упоминал, что с Виктором почти не знаком и его друзей не знает. Услышав на пляже, как мы общаемся с Цветовым, Владимир Павлович решил, что он и есть искомый объект, ведь я при нем назвала собеседника Денисом. Пока мы вели разговор, генерал вернулся в дом и положил нож в сумку Цветова, рассчитывая, что улику найдут при обыске. Однако Дэн решил надеть свежую футболку и обнаружил нож буквально на моих глазах.

Последнее слово было сказано. Мне было тяжело смотреть на пожилых людей, беспомощно переглядывавшихся друг с другом. Однако, чем я могла им помочь?

Кирьянов откашлялся и наконец присел рядом. Он намеревался рассказать незадачливым убийцам, как процедура полицейского дознания будет выглядеть в дальнейшем, но я придержала его за рукав форменной куртки.

– Вам ничего не удалось бы скрыть. Дело не в том, что по стечению обстоятельств я оказалась на острове. Дело в том, что улики и допросы следователей в конце концов сделали бы свое дело. Я работала в условиях ограниченного времени, а у полиции достаточно сил, средств и возможностей изучить территорию буквально с лупой в руках. Восстановить ваше местоположение по минутам. Установить возможные и невозможные мотивы. Я просто сэкономила им время.

Прошла минута. Прежде чем Маргарита Юрьевна отняла руку от горла, которое судорожно сжала во время моей речи, и хрипло произнесла:

– Мы просто хотели защитить свою дочь. Виктор был аморальным чудовищем, которому были неведомы любовь, честь и сострадание. Он погубил бы ее.

– Когда вы узнали о шантаже? – спросила я.

– Месяц назад, – ответил Николай Сергеевич, не глядя на меня и изучая носки своих ботинок сквозь сцепленные пальцы. – Мы заметили, что дочь стала нервной и подавленной. Сначала нам показалось, что это из-за свадьбы. Женщины всегда волнуются о таких вещах больше мужчин. Свадьба была скоропалительной. Мы, конечно, были от этого не в восторге, но думали, что этот шаг продиктован обоюдной влюбленностью, и надеялись, что дети сами во всем разберутся. Виктор нам не то чтобы не нравился – мы его толком не знали. Думали, раз дочь его выбрала, значит, он чем-то лучше предыдущих женихов.

– Нетрудно было сделать такой вывод, – не сдержалась Маргарита Юрьевна, – предыдущий ее поклонник, этот самый Денис, был ходячим кошмаром.

– В общем, мы думали, ничего страшного не происходит, – продолжил отец Вики, – обычная нервозность перед серьезным событием. Но дочь стала вести себя совершенно непонятно. Часто запиралась у себя в комнате и плакала. Перестала интересоваться работой. Могла часами сидеть, уставившись в одну точку. А однажды мы случайно подслушали один разговор по телефону.

– Был выходной день. Мы вернулись из ресторана и, зайдя в квартиру, услышали, как Вика в своей комнате говорит с Виктором по громкой связи. Обнаружив, что мы дома, она, конечно, выключила телефон, но мы услышали достаточно. Дочь поняла, что скрывать от нас что-то уже бесполезно, и решилась все рассказать. – Маргарита Юрьевна не выдержала и разразилась рыданиями.

Муж, обняв ее за плечи, тоже затрясся от душивших его слез.

Я подумала, что никогда в жизни мне не было так тяжело допрашивать людей.

– Мы были глубоко возмущены и шокированы тем, что услышали. Конечно, секрет дочери – ее работа в этом ужасном заведении – привел нас в ярость. Но шантаж! Да еще такой подлый! Мы должны были что-то сделать. А тут еще эта завуч из школы заявилась к нам домой и стала угрожать. Вика после ее визита смирилась и приняла условия Виктора. В конце концов она даже повеселела и успокоилась. Начала готовиться к торжеству. Но мы не могли просто забыть об этом, словно и не было ничего. А потом однажды Коля встретил на улице Виктора с этой девкой. Господи, как было ужасно понимать, что нашей дочери уготовано такое унижение. Он же ее просто ни во что не ставил! Такие выскочки, случайно поймавшие удачу, всегда считают, что им принадлежит мир. Что деньгами и связями они могут заткнуть всем рот. Нет уж – я решила, что он подавится своими деньгами и что его низкую подлую измену я швырну ему в лицо.

– Как вы убили зятя?

– Во время прогулки Коля спрятался в этом маленьком домике, а я подозвала Виктора, сказав, что моего мужа придавило какой-то рухлядью и надо помочь ему выбраться…

– Рита! – Владимир Павлович слабо поднял руку. – Ты же погубишь себя. Молчи!

– Нет. Мне надоело молчать! – Маргарита Юрьевна стал похожа на богиню гнева. Обернув ко мне свое искаженное от ярости лицо, она вдруг засмеялась: – Знаете, как он удивился, когда Коля всадил в него нож? Он же