Redrum 2016 - Александр Александрович Матюхин
Шрифт:
Интервал:
Санжар кипит:
— От кого слышал?
— От Марата.
— Марат — шестерка. Ему такое точно знать неоткуда. Ссут Адама, вот и выдумывают, как бабки старые. Не было колдуна. Не было и нет. Понял?
Согласно киваю в ответ, но сердце словно сковало веригами. Санжар продолжает:
— Ну вот. Так что можем расслабиться. Есть на что гулять, тем более. Можно свое дело запустить, с Белеком перетрем на эту тему еще. Он товар возьмет, разведет и реализует. Нам процент. Все отлично будет. А на сегодня по плану отдых.
— Санек, а Алина эта, она рыжая?
— Рыжая, а что? — снова этот взгляд, который я не могу прочесть.
— Ничего. Люблю рыжих просто.
Скребут ногти. Перестук костей.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
— Добрый вечер, ребята! — Алина мило улыбается. Волосы, как опавшая хвоя в лесу сегодня утром, озорные зеленые глаза. — Чем вы тут без меня занимались?
— Страдали и плакали, — хмыкает Санжар. — Проходи, угощайся.
На столе в зале виски, вермут и водка. Водку пью я. Уже бутылку в себя влил, но опьянение не пришло, вместо него лишь тупая свинцовая тяжесть в голове. Хотя Санек оказался прав, стало поспокойнее. Пока Алина не пришла. Щелкает каблуками по полу, а я слышу дробный стук костяков. Она подходит к застекленному комоду и рассматривает спортивные награды:
— Ого! А кто у нас тут такой атлет? — блядский игривый голос, даже не старается притворяться.
Кидает вопросительный вгляд на меня. Качаю головой:
— Это не мои, у меня поменьше.
Недоверчиво цокает языком:
— Какой скромный, посмотрите на него.
— Санжар? Может сейчас рванем? — спрашиваю товарища.
Он недоуменно смотрит на меня:
— Куда?
— В Кызыл, к Белеку.
— Не гони, братан, — весело смеется, но сквозит в смехе холодок. — Куда мы такие поедем? И на кого оставим эту красоту? — Подмигивает Алине и щипает ее за задницу. Та наигранно взвизгивает и легонько шлепает Санжара ладонью по груди.
Они сидят напротив меня. Выпивают, переговариваются вполголоса.
Я слушаю то, что таится за шторами спальни. В приоткрытую дверь вижу, как они колышутся под легкими порывами летнего ветерка. На секунду мне кажется, что улавливаю какой-то звук на самой границе слуха. Легкое поскрипывание. Шуршание истлевшей кожи. Но меня отвлекает Санжар.
— Ну что, братан? Ты первый или я? — кивает на захмелевшую Алину. Рыжая сверлит меня похотливым взглядом.
— Давай ты.
Они идут в спальню, оставив дверь открытой. Алина скидывает с себя платьице и помогает Санжару стянуть футболку. Его поджарый торс усеян татуировками, и она с деланым восхищением принимается их разглядывать. Уверен, до этого сто раз видела подобные. Все бьют одно и то же. Кости, черепа, руны, защитные знаки. Скоро не встретишь человека с обычным партаком. Интересно, кого эти татуировки реально защитили от Мглы. Наливаю в стакан еще водки, добавляю сверху томатного сока. Алина уже на кровати, Санжар над ней, сосредоточенный, без улыбки. Рыжая говорит:
— Может, позовем здоровяка? Я хочу втроем…
— Кто тебя спрашивает, что ты хочешь? — угрюмо отвечает мой друг.
— Ну, пожалуйста, Санечка, очень хочу, правда-правда.
— Эй, спортсмен? Дама желает тройник! — пропали веселые нотки. Только сосредоточенность.
Играть, так играть до конца. Захожу в спальню. Алина облизывается, и ее пухлые губы растягиваются в улыбке. Стаскиваю фугболку и кидаю на подоконник. За распахнутым окном раскачивается ветка тополя, как высохшая кисть мертвеца, да светит вдалеке одинокий оранжевый фонарь.
Верещит звонок в прихожей. Санжар замирает, напрягшись. Я тоже. Алина, запахивается в одеяло:
— Ребята, я быстро. Это, наверное, Мурзик подъехал, час прошел уже. Секунду, — проскальзывает через зал и исчезает во тьме прихожей.
Санжар смотрит на меня, вскидывает бровь. Его тонкие губы растягиваются в улыбке. Понял? Или нет? Что могло меня выдать? Не спускать с него глаз.
Из прихожей доносится голосок Алины:
— Кто? Какая полиция? Какая жалоба? У нас вообще музыка не играет! Точно! Не знаю я, что вы там слышите, нет здесь музыки! Мальчики, — кричит нам. — Тут полиция, говорят, соседи жалуются на музыку! Я дверь открою, пусть удостоверятся?
— Открывай! — горло у меня пересохло, и крик выходит хриплым.
Санжар встает с кровати. Плавно и бесшумно, как хищный зверь, выходит в полумрак зала. Я иду следом, держась справа. Хлопает дверь, вскрикивает Рыжая, и в комнату заходят двое. Питбуль и Аист. Зыркают по сторонам, глаза растерянные и злые. Расходятся в разные стороны, двигаясь к нам. Пистолет у длинного уже в руке, он направляет его на Санжара:
— Не двигаться! Оба на колени, руки за голову!
Я делаю шажок в сторону, к столу, уставленному алкоголем, кладу руки за голову и медленно опускаюсь на одно колено. Ко мне приближается Питбуль. Оружие не достал, уверен в себе:
— На колени, сука! На оба колена! Быстро!
Санжар стоит без движения. Длинный подходит к нему:
— Ты оглох, узкоглазый?
— Представьтесь.
— Что, блядь?
— Назовите фамилии, звания и предъявите документы.
Питбуль коротко бросает напарнику:
— Баба!
Длинный, матерясь, и не сводя с Санжара дула пистолета, вытягивает из коридора оцепеневшую Алину:
— В спальню и не высовывайся! Поняла?
— Поняла, — всхлипывает Рыжая и скрывается за дверью.
Аист то и дело шмыгает носом, близко к Санжару не приближается:
— Видал, Вадос? Все почти так же!
Что так же? Они тоже видели? Бред, какой же бред.
Питбуль хмыкает:
— Начали бы щуплого жать, так все и было бы. Не подходи к нему, он мастер ногами махать. А здоровяк, вроде, пошугливее должен быть. На оба колена, я сказал! — рявкает мне.
Скребут ногги в спальне.
Вадос оценивающе окидывает меня взглядом:
— Ты тупой или упрямый? А, качок?
— Старшина, ты слышал, что мой друг сказал. Документы предъявите.
Питбуль переглядывается с товарищем:
— Будут сейчас вам документы.
Лезет в карман, и через пару секунд в его руке уже потрескивает электро-шокер.
Слева к Аисту обращается Санжар:
— А давно сотрудники правоохранительных органов перстни воровские себе колоть начали? Шаришь, в чем дело, Игорян? — это уже мне.
— Ага. И званий своих не знают. Да, товарищ старший сержант? — обращаюсь я к Вадосу.
Питбуль косится на свои погоны. Полсекунды всего, но мне хватает, чтобы в прыжке сбить его с ног и впечатать в комод. Он кряхтит и роняет шокер на пол. Мы падаем на битое стекло и рассыпавшиеся медали и кубки. Не дав опомниться, несколько раз бью его башкой об пол.
Ему недостаточно — крепкий, сволочь. Изворачивается ужом, хватает за ноги, поднимается и опрокидывает меня на спину. Пока пытаюсь встать, успевает подобрать шокер
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!