Дарители. Книга 3. Игра мудрецов - Екатерина Соболь

– Прощай, Генри, – еле слышно уронила Лотта.

Они со Зверем смотрели друг на друга, не отрываясь, и Генри почти успел, он был уже так близко, когда Зверь подобрался и прыгнул, на секунду отбросив от себя птиц, и сбил Лотту с ног. Раздался мокрый хруст, и сквозь мелькание птичьих крыльев Генри увидел, что Зверь ударил Лотту затылком об угол сундука. Она упала на бок, и птицы сразу же разлетелись. Больше их здесь ничто не удерживало.

Генри даже не вскрикнул, он не мог тратить время и силы на ужас, потому что Зверь сразу бросился к следующей цели – той самой, которую наметил с самого начала. Эдвард сидел, пересыпая золотые монеты из одной руки в другую, и не повернулся на звук тяжелых звериных шагов. Птицы безобидно кружили вокруг, их становилось все меньше и меньше – они скрывались теми же невидимыми путями, какими попали сюда. Меч давил Генри на ладонь, огонь шипел и нашептывал ему слова, которых он не хотел слушать, а Зверь уже был далеко, и теперь нечего было рассчитывать на то, чтобы его заколоть.

И тогда Генри швырнул меч ему вслед. Убить он не рассчитывал, но бросок получился хороший: лезвие ударило по плечу, до крови распоров шкуру. Чудовище с шипением развернулось, и Генри побежал.

Теперь, без меча, он мог двигаться быстро. Огонь потратил столько сил на борьбу с ним, что сейчас ненадолго притих, а потеря Лотты довела Генри до той степени отчаяния, которая придает силы, а не отнимает. Он домчался до Эдварда, рывком поднял его на ноги и потащил в самый темный угол пещеры. За спиной у них раздавался железный звон – чудовище било мечом о камни, пытаясь его сломать. На это Генри и рассчитывал: Зверь в курсе, что убить его можно только этим мечом, а значит, попытается разбить его на куски. В волшебных предметах Генри не разбирался, но понимал: сломанная вещь, скорее всего, лишается всех своих невероятных свойств. Меч ему было не жалко – он бы все равно не смог им драться, а так эта потеря купит им хотя бы пару минут.

– Придумай что-нибудь, пожалуйста, – отчаянно прошептал Генри, падая в темный угол. – Я не знаю, что делать. Ты умный, ну давай же.

Ответа не последовало. Генри повернулся, и все надежды на то, что Эдвард постепенно придет в себя, растаяли, когда он увидел его улыбку. Добродушная, мягкая, на лице Эдварда она выглядела так дико, что Генри почувствовал невыносимое желание треснуть его кулаком в зубы, только бы убрать ее.

Вместо этого Генри сжал его голову, заставив смотреть на себя. Нормальный Эдвард за такое тут же попытался бы сломать ему руку, а этот только улыбнулся шире. Взгляд у него был мутный, он часто моргал и глядел куда-то сквозь Генри, приоткрыв рот. Железный звон становился все громче – чудовище стремилось сломать меч, и Генри был уверен, что скоро ему это удастся: если он сумел завалить вход в пещеру, с мечом тоже управится. Последним шансом на спасение был Эдвард, если бы он придумал решение, а теперь…

– Спрячься. – Генри сдавил его виски, как будто боль могла заставить Эдварда понять, что ему говорят.

– Прятки, Роб? Место подходящее, – сонно пробормотал Эдвард, не пытаясь вырваться. – Спрячусь так, что ты не найдешь.

Генри отрывисто кивнул. Он вдруг вспомнил, как Эдвард прятался в зале королевского совета, – так бесшумно, что он со своим слухом охотника и то не сразу его заметил.

– Ты отлично прячешься, – тихо проговорил Генри и заставил себя разжать пальцы. – Не выходи, пока я не найду тебя. Ясно?

Эдвард с готовностью кивнул и выскользнул из угла. С другой стороны раздался такой звон, что Генри вздрогнул и осторожно выглянул из укрытия. Чудовище все-таки переломило меч пополам, отшвырнуло осколки в разные стороны и с улыбкой выпрямилось.

– Вот мы и остались вдвоем, дар огня, – нараспев протянул Зверь, внимательно оглядывая пещеру. Генри сжался в углу, стараясь не выдавать себя даже дыханием. – Я теперь понимаю язык птиц. Знаешь, что они тебе говорят?

Генри поднял взгляд. Под сводами пещеры до сих пор метались несколько воробьев, щебеча во все горло. Он до последнего надеялся, что Лотта ранена, что она не умерла, но если Зверь забрал ее дар, значит, надеяться больше не на что.

– Они говорят тебе: «Беги». – Зверь медленно поворачивал голову, пытаясь уловить хоть какое-то движение. – Глупые создания. Они могут вылететь через любую щель, но у тебя-то нет крыльев.

Зверь подходил все ближе, навострив уши, – значит, все-таки услышал. Генри вдруг глупо, по-детски захотелось накрыть голову руками, как будто это могло сделать его невидимым. Помощи ждать было неоткуда. Он остался один.

– У тебя были большие планы, верно? Убить меня, найти цветок памяти, – продолжало чудовище. И зачем оно с ним говорит, почему не подкрадывается молча? – Вот только у меня его нет. Среди моих сокровищ были два других предмета, сделанных тем же мастером: цветок забвения и цветок сна. Они всего лишь навели меня на мысль, как завлечь тебя сюда. Я бы и сам мог сказать, что Освальд так ловко от тебя скрыл, но куда веселее будет, если ты так и не узнаешь.

Генри сильнее вжался спиной в камни. До него только сейчас дошло то, о чем надо было подумать с самого начала: почему из всей своей груды сокровищ Зверь предложил в награду именно цветок памяти?

– Ты сказал Петеру привести любого белого рыцаря, – без голоса уронил Генри. – Но на самом деле ты заманивал меня. Ты знал, что я во дворце. Ты знал, что мне нужно.

Эта мысль настолько его потрясла, что он даже не вздрогнул, когда Зверь подошел ближе и перекрыл ему выход из угла. Какая теперь разница? Как вообще можно бороться с врагом, который с самого начала обвел всех вокруг пальца? Генри ждал, что чудовище убьет его сразу, но оно медлило.

– А теперь у нас два пути, – спокойно проговорило чудовище. – Можем сразиться на равных, как зверь со зверем. Мы ведь похожи, хоть тебе это и не нравится, – становимся сильнее, убивая других. Будешь и дальше ныть, что ты не такой, или примешь бой?

Зверь подождал ответа, нависая над ним, как волк над мышью, – а потом протянул свою огромную лапу и когтем приподнял ему голову.

– Или есть второй вариант. Я знаю, что ты, как ни странно, мечтаешь избавиться от своего великого дара. Если хочешь, я заберу его прямо сейчас. Обещаю, что сделаю это быстро и не больно.

Генри сглотнул, чувствуя, как коготь давит на горло. Огонь, как ни странно, молчал. Для него все сводилось к одному: либо Генри все же решится убить Зверя, заберет его темную силу и станет настоящим разрушителем, либо огонь получит нового хозяина. И Генри с растерянностью, которая неприятно удивила его самого, понял: огонь так устал с ним бороться, что не возражает перейти к Зверю, который уж точно найдет ему применение.

– Забирай, – пробормотал Генри, откидываясь на каменную стену.

Огонь останется в выигрыше, как бы все ни закончилось, – так лучше уж умереть в своем уме, чем самому превратиться в чудовище. Генри зажмурился и вдохнул, наслаждаясь тем, как легкие в последний раз наполняются воздухом. Когтистые пальцы ощупали его шею, подбирая лучший угол для удара, – кажется, Зверь и правда желал ему быстрой смерти. Несколько воробьев по-прежнему назойливо щебетали, и этот жизнерадостный звук был здесь таким неуместным, что Генри едва не зажал уши. Он не хотел думать о Лотте, но она все равно заполняла его память до краев. Она умерла, потому что он ее подвел. Если бы он бежал быстрее, если бы старался лучше, если бы только…