Драгоценности - Даниэла Стил

— Иоахим, вы спасли ее. — Они долго смотрели другна друга, и он почувствовал, что вместе с ней в эти последние часы дал жизньновому человеку.

— Нет, — скромно отказался он. — Я простоделал то, что мог. Такова воля Бога. Все в его руках. — Тут Иоахимпосмотрел на мирно спящую девочку, такую розовую, пухленькую и красивую.Малышка была прехорошенькая, и, если не считать того, что у нее были светлые волосы,она очень походила на Сару. — Она красивая.

— Красивая, в самом деле?

— Как вы собираетесь ее назвать?

— Элизабет Аннабель Вайтфилд. — Они с Вильямомрешили это давно, и Сара подумала, что имя очень подходит новорожденной.

После этого он ушел, но поздно вечером вернулся сновапосмотреть, как у них дела. Филипп, прижимаясь к матери, зачарованно следил засестричкой.

Иоахим принес цветы и большой кусок шоколадного торта, фунтсахара и еще килограмм драгоценного кофе. Сара сидела в постели и выглядела наудивление хорошо, учитывая то, что ей пришлось перенести. Но на этот раз родыбыли легче, чем в первый раз, и ребенок весил «всего» девять фунтов. КогдаЭмануэль объявила это, они все рассмеялись. Трагедии не произошло благодаряИоахиму. Даже Эмануэль стала обращаться с ним лучше. Когда Эмануэль вышла изкомнаты, Сара, посмотрев на него, поняла, что, несмотря на все превратностисудьбы, она всегда останется ему благодарна и никогда не забудет о том, что онспас ее ребенка.

— Я никогда не забуду, что вы сделали, — прошепталаона Иоахиму, держа его за руку.

— Я говорил вам. Все в руках Бога.

— Но вы были со мной… Я так боялась… — На глаза еенавернулись слезы при воспоминании о пережитом. Она не вынесла бы смертиребенка, но Иоахим спас его.

— Я тоже боялся, — признался он. — Нам оченьповезло. — Тут он снова улыбнулся: — Довольно забавно, она очень похожа намою сестру.

— На мою тоже, — тихо засмеялась Сара.

Они выпили по чашке чая, а он достал припрятанную бутылкушампанского и поднял бокал за нее и долгую жизнь леди Элизабет АннабельВайтфилд. Наконец он поднялся.

— Теперь вы должны поспать. — Не говоря ни слова,он остановился и поцеловал ее в голову. Он коснулся губами ее волос и намгновение закрыл глаза. — Спи, моя дорогая, — прошептал он, а Сарапогрузилась в сон еще до того, как он вышел из комнаты. Она слышала его словасловно издалека, но ей уже снился Вильям.

К лету следующего года постоянные бомбардировки уничтожилизначительную часть Лондона, но люфтваффе не удалось уничтожить британский дух.За это время Сара получила от Вильяма всего два письма, которые шли к нейкружным путем. Он уверял ее, что у него все в порядке, и упрекал себя за то,что не увез ее из Франции, когда это еще можно было сделать. Второе письмо онотправил после того, как получил письмо от Сары, и в нем он выражал своюрадость, узнав о рождении Элизабет. Но он тяжело переживал разлуку с ней ибеспокоился о том, что они оставались во Франции и у него нет возможностиувидеть их. Вильям ничего не сообщал ей о своих попытках получить разрешение увоенного министерства проникнуть во Францию, чтобы повидаться с ними, номинистерство возражало. И у Сары тоже не было ни малейшей возможности вырватьсяиз Франции. Он писал, что они не сдадут своих позиций и что война должна скорокончиться. Но осенью от него пришло третье письмо, в котором были новости, едване убившие Сару. Но он не осмелился скрыть их от нее, пока это не дошло до Сарыкаким-нибудь другим путем. Ему написала об этом ее сестра Джейн, потому что онасчитала, что у нее нет возможности связаться с Сарой. Их родители погибли вСаутгемптоне. Они были с друзьями на яхте, когда начался сильный шторм. Яхтазатонула, и все пассажиры, находившиеся на борту, погибли, прежде чем береговаяохрана успела прибыть к месту катастрофы.

Сара была убита горем и целую неделю не разговаривала сИоахимом. За это время он узнал, что его сестра погибла при бомбардировкеМанхейма. Утраты были тяжелы для них обоих.

Новости приходили все хуже и хуже. Весь мир был потрясен,узнав о нападении на Пёрл-Харбор.

— Боже мой, Иоахим, что это значит?

Эту новость сообщил ей он. К этому времени они сталиблизкими друзьями, и немалую роль в этом сыграло то, что он спас жизньЭлизабет. Он продолжал приносить им продукты и разные мелочи и всегдаоказывался рядом, когда был им нужен. Он достал лекарства, когда у Филиппа былприступ бронхита. Сейчас эта новость, казалось, должна была все изменить. Недля них. Для всего мира. В конце дня Америка объявила войну Японии и тем самымГермании. Это ничего не меняло для нее. Фактически она была пленной. Но еепугала сама мысль, что на Америку могли напасть. Что, если следующим будетНью-Йорк? Она подумала о Питере, Джейн, их детях. Прискорбно, что она не моглавместе с ними оплакивать погибших родителей.

— Это многое меняет, — тихо сказал Иоахим, когдаони сидели у нее на кухне. Некоторые из его людей знали, что он иногда приходитнавестить ее, но, кажется, никто не придавал этому большого значения. Она былахорошая женщина и держалась с достоинством, как хозяйка замка, но для Иоахимаона значила гораздо больше. Он нежно любил ее. — Могу себе представить,что очень скоро это будет иметь для нас серьезные последствия, — угрюмозаметил он. И он, конечно, оказался прав. Использовались все возможные способыведения войны, и бомбардировка Лондона продолжалась.

Прошло не больше двух месяцев, когда Сара узнала, что еезять — на Тихом океане, а Джейн осталась с детьми на Лонг-Айленде. Ей казалосьстранным, что дом теперь принадлежал ей и Джейн, так же как и дом в Нью-Йорке,и что Джейн живет там теперь со своими детьми, их разделяли многие мили ивойна, и Саре грустно было думать о том, что ее дети никогда не узнают ееродителей.

Но она оказалась совершенно не подготовлена к той новости,которая настигла ее весной. К тому времени Филиппу исполнилось полтора года, аЭлизабет, ее чудесной малютке, как называл ее Иоахим, — семь месяцев, унее прорезались четыре зуба, и она все время пребывала в хорошем расположениидуха. Девочка постоянно смеялась и лопотала. Каждый раз при виде Сары онавизжала от восторга и, обвив ее ручонками за шею, прижималась лобиком к еещеке. Филипп тоже любил сестренку. Он всегда целовал ее, пытался поднять иназывал «своим» ребенком.

Сара держала малышку на коленях, когда Эмануэль принесла ейписьмо с почтовой маркой с Карибского моря.

— Как оно попало к тебе? — спросила Сара, но тутже замолчала.

Она уже давно поняла, что в жизни Эмануэль и Генри быломного такого, о чем она не хотела бы знать, и, возможно, их родители также былис этим связаны. До нее доходили слухи о людях, которых прятали в отеле, а одинраз она даже позволила им воспользоваться старым сараем, расположенным недалекоот фермы, чтобы спрятать на неделю какого-то человека. Но Сара старалась знатькак можно меньше, чтобы не причинить им вреда. У Генри не один раз бывалинебольшие раны. Но еще больше ее беспокоило, что Эмануэль увлеклась сыном мэра,который был тесно связан с немцами. Сара справедливо считала, что ее увлечениебыло скорее политическим, чем романтическим. Печально, что так начиналасьчья-то любовь. Она однажды попыталась поговорить об этом с Эмануэль, но девушкаоказалась скрытной. Она не хотела втягивать Сару в свои дела, связанные сСопротивлением. Теперь она принесла письмо, и Сара увидела по знаку на обороте,что оно от герцога Виндзорского. Она не могла себе представить, почему он ейнаписал. Они никогда не переписывались прежде, хотя она слышала по радио,которое родители Эмануэль прятали в отеле, что он теперь стал губернаторомБагамских островов. Правительство боялось, что немцы могут сделать егозаложником, если схватят, так что его хорошо спрятали, чтобы ему не моглипричинить вреда. Но до того как он уехал, его симпатии к немцам не были большимсекретом ни для кого в Англии.