Полураскрытая роза - Лиса Кросс-Смит

сейчас впервые прочла. Кстати, действие там происходит на Французской Ривьере.

Дорога из Лиона была приятной. Французские деревеньки! Что здесь вообще может не восхищать?

Агат сообщила, что стилистка Зиллы прислала в художественную галерею ассистентку, чтобы купить ВСЕ мои оставшиеся украшения. И что из этого выйдет, никто не знает! Но думать приятно. Мы с Лу вчера посмотрели несколько клипов Зиллы, она необычайно мила. Чем-то напоминает Джин Сиберг. Мне по душе ее стиль. Ей бы очень подошли большие висячие кольца-радуги в сочетании с ее короткой стрижкой. → В галерее таких было много. Хм-м?

Лу отправился на пробежку. Я здесь, в гостинице, у меня второй день месячных. Чувствую себя немного лучше. Впервые на Французской Ривьере во время месячных.

Еще с тех пор, как я уехала их Кентукки в Париж, я стараюсь отслеживать все, что происходит впервые:

Первая пара серег, которые я сделала с нуля в студии, были в виде стопки терракотовых прямоугольников

Первый раз я говорила с Киллианом из Парижа, стоя на балконе

Первый раз я увидела голого барабанщика в первую среду после приезда…

Кроме того, я отслеживаю и первые разы с Лу:

Первый раз я пыталась пописать при нем в туалете у Мины и Батиста

Первый раз он писал при мне в квартире неделей позже

Первый раз мы спали вместе у него дома после первого секса

Первый раз мы занимались сексом в поезде по пути из Эшфорда в Париж (осторожно, быстро и тихо, в районе Ле-Туке, в женском туалете, не включая света).

Здесь, на Лазурном берегу, Лу как раз и нырял с утеса в Средиземное море. Сегодня мы зашли в воду. Холодно! В воскресенье приедем в Ниццу, отсюда минут сорок пять езды, а там сядем в поезд до Амстердама. Жду не дождусь, чтобы снова оказаться в поезде. Дорога из Эшфорда в Париж оказалась слишком короткой.

Вчера говорила с Моне. Тео сказал ей, что я приеду с другом. Она хотела подробностей, но нет, еще не время. Обещала ей потом сообщить.

Когда мы приедем в Амстердам, я расскажу Тео о Лу самую малость, или вообще пусть сам разбирается. Тео и Киллиан всегда ладили, но Тео, разумеется, на моей стороне. Услышав о том, что сделал Киллиан, он сказал → «Полнейшая задница, черт возьми». Это было именно то, что мне тогда нужно было услышать. Обычно Тео избегает проявлений чувств… всегда контролирует себя = с самого детства. Он полная противоположность Моне, у которой все эмоции написаны на лице и сыплются изо рта в режиме реального времени, без фильтрации. Как и положено среднему ребенку, я, наверное, нахожусь где-то посередине и в плане эмоций.

Честно говоря, в Париже и в поездках мне скрывать свои чувства тяжелее. Здесь каждый получает собственную версию меня, но это происходит не преднамеренно… по ситуации. Просто сейчас я не умею быть другой.

Вот о чем я волнуюсь в отношении Лу…

РЕАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ…

РЕАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ?

Вписываемся ли мы в мою «реальную жизнь»?

Если у меня вообще «реальная жизнь»? Разве ЭТО не она?

Существуем ли мы с Лу вне этого романтического мирка?

Я очень на это надеюсь, но точно не знаю. Не думаю, что мне было бы легко задавить в себе эти чувства. Чувствую, что они пускают корни… разрастаются.

Мне хорошо.

Мне хорошо рядом с ним.

Мы создали наш собственный мирок… нашу собственную вселенную…

Я все больше и больше погружаюсь в его атмосферу…

Поддаюсь его притяжению.

У моря Винсент смотрит в мобильник, проверяет температуру: около восемнадцати градусов.

– Ну что ж, я посмотрела: на улице слишком холодно, кофту снимать не стоит, извини, – говорит она Лу. Какое разочарование, что им не суждено искупаться вдвоем, ведь ей так хочется увидеть его лицо, с которого стекает морская вода, как идеальная капля свисает с мочки уха и в ней отражается перевернутый мир. Он рядом с ней, в свитере с высоким горлом и своих бледно-персиковых шортах. Волосы у него еще влажные после душа, у нее тоже. Она его немного постригла перед зеркалом в ванной, а когда закончила, он назвал ее Далилой.

Свитер Лу голубой, как вода, на нем спереди и сзади сложный узор косичкой – выглядел так, словно тому, кто придумывал его, пришлось решить пятьдесят арифметических задач. Винсент сказала ему об этом, и выяснилось, что свитер связала бабушка. И узор выбрала, чтобы такого свитера больше ни у кого никогда не было. Рукава растянулись и свисают ниже запястья, а на правом истрепался край, но кажется, что свитер так и задуман. Распущенная пряжа придает ему еще более стильный вид.

Винсент его на Лу никогда раньше не видела, и казалось бы, это просто свитер! Но на нем, на Лазурном берегу, на берегу Средиземного моря – где одежда сочетается и дополняет воду и небо, здания, хлопающие на ветру навесы, катера и сливается с окружением – кажется, что это Неслучайное, Драгоценное Деяние Божье.

– Что ж, очень жаль. Ладно… просто придется вернуться, когда потеплеет. Тогда и прыгнем вдвоем вон оттуда, – указывая на утесы, говорит Лу.

– Absolument pas. Tu rêves![120] С тем же успехом ты в Лондоне пытался усадить меня на электрический скутер. Этому не бывать! Как и не бывать мне на краю утеса, перед прыжком. По мне, так и повседневная жизнь полна приключений. Я, например, знаю, что не погибну при аварии воздушного шара, потому что никогда в него не сяду. – Винсент мотает головой и одними губами повторяет «нет», для полной ясности.

Мимо идут белая женщина и темнокожий мужчина, а с ними коричневые карапузы-близнецы. Винсент улыбается женщине, та отвечает тем же. Винсент уже разговаривала с ней раньше, в вестибюле гостиницы. Один из малышей случайно налетел на Винсент, и женщина дважды извинилась. Винсент ответила, что не проблема и что она иногда скучает по детям этого возраста, так как ее дети выросли. Женщина из Америки, с Род-Айленда. Она спросила, откуда Винсент, и она некоторое время поболтали, пока муж той женщины не закончил разговаривать с человеком за стойкой.

На пляже Винсент наблюдает, как дети – в панамках и футболках с длинными рукавами – бегают со своими ведерками к воде, родители не отстают от них.

– Расскажи мне о брате, – тоже глядя на