Бездушный принц - Софи Ларк

тела мужчины. Его ладонь мокрая, она крепко держит мою. В запахе его пота ощущаются легкие металлические нотки. Не знаю, всегда ли так было или появилось только теперь.

Вопреки нашей, по всей видимости, романтической обстановке, каждый мускул моего тела напряжен, каждый нерв кричит, что я в опасности, что мне нужно убираться подальше от этого мужчины.

В этом нет ничего романтичного. Теперь я пытаюсь понять, как вообще могла встречаться с Оливером. Видимо, никогда не обращала на него должного внимания. Мне хотелось развлечься, и казалось, нам по пути. Сейчас я по-настоящему смотрю в его глаза, и мне не нравится то, что я там вижу – жажду. Обиду. И толику безумия.

– Мы никогда не ходили вместе танцевать, – мрачно произносит Оливер. – Ты всегда предпочитала компанию своих друзей.

– Оливер, мне жаль, что…

Он перебивает меня.

– Раньше ты называла меня «Олли». Мне так нравится гораздо больше, чем «Оливер».

Я сглатываю.

– Все так тебя зовут, – отвечаю я.

– Но это звучит гораздо красивее, когда произносишь ты.

Он притягивает меня ближе к своему телу. Я пытаюсь удержать расстояние между нами, но это словно плыть против течения. Оливер гораздо сильнее меня.

Я оказываюсь прямо у него под подбородком, поэтому мне приходится задирать голову, чтобы смотреть на него.

– Скажи это, – велит он. – Назови меня Олли.

– Хорошо… Олли… – говорю я.

– Идеально, – вздыхает он.

Оливер опускает лицо, чтобы поцеловать меня. Его губы кажутся толстыми и жесткими. Они слишком влажные, а в его слюне тоже присутствует привкус металла.

Я не могу этого сделать. Не могу поцеловать его.

Я отталкиваю мужчину, рефлекторно вытирая рот тыльной стороной ладони.

Хмурясь, Оливер складывает руки на широкой груди.

– Почему с тобой всегда должно быть так сложно? – спрашивает он. – Я знаю, что ты несчастна с Гриффинами. Я забрал тебя от них. Привез сюда, в самое прекрасное место в стране. Посмотри на этот вид!

Он показывает на окно, в котором виднеется белый, залитый лунным светом песок, на который наплывают темные воды.

– Ты не хочешь целовать меня, но его целуешь, так? – спрашивает он, прищурив глаза. – Наверное, ты и трахалась с ним, да? ТРАХАЛАСЬ?

Я понимаю, что мой ответ лишь сильнее его разозлит, но нет смысла врать.

– Мы женаты, – напоминаю я.

– Но ты не любишь его, – говорит Оливер, сверкая глазами. – Скажи, что не любишь его.

Мне всего лишь стоит ему подыграть. Молоток все еще лежит на барной стойке, всего в паре шагов от нас. Оливер может схватить его в любой момент. Может обрушить на мою голову с той же яростью, с какой разбивал кольцо.

Мне стоит говорить все, что он хочет. Делать все, что он скажет. Я ни разу не признавалась Кэлламу в любви. Вряд ли так сложно будет от нее отречься.

Я открываю рот. Но не издаю ни звука.

– Нет, – говорит Оливер, медленно качая головой. – Нет, это неправда. Ты не любишь его. Ты вышла за него замуж только потому, что должна была. Тебе на него плевать.

Я с силой сжимаю губы.

Я думаю о Кэлламе, толкающем меня на спинку кожаного сидения и опускающемся на колени в лимузине. Думаю о том, как он обнял меня и без колебаний прыгнул в ту трубу, когда люди Мясника наставили на нас оружие. Думаю о том, как он сказал, что мы должны работать вместе каждый день. И как взял меня за руку вчера вечером за ужином.

– Вообще-то… – медленно произношу я, – люблю. Я действительно люблю его.

– НЕТ, НЕ ЛЮБИШЬ! – ревет Оливер.

Он наотмашь бьет меня по лицу, сбивая на пол. Меня словно прибило медвежьей лапой. В этом ударе столько силы, что все мое тело обмякает, и я едва успеваю сгруппироваться, прежде чем падаю на пол.

Я чувствую во рту вкус железа. В ушах звенит. Я сплевываю на пол кровь.

– Просто отвези меня домой, – бормочу я. – Ты не получишь, чего желаешь.

– Ты не поедешь домой, – безжизненно произносит Оливер. – Вы все одинаковые. Ты, мой отец, гребаный Кэллам Гриффин… Вы просто даете кому-то что-то, позволяя им это иметь, пользоваться этим и верить, что это принадлежит им навсегда. А потом вы снова вырываете это у них из рук просто потому, что вам так захотелось. Так вот, этого больше не случится.

Оливер возвращается к своей сумке с инструментами и достает свернутую веревку.

Кажется, на самом деле это не сумка с инструментами. Потому что какого хрена у него там делает веревка?

Кажется, Оливер уже довольно давно запланировал нечто большее, чем ремонт дома.

Я пытаюсь убежать, но едва могу стоять на ногах. Оливеру не составляет труда связать меня, как цыпленка, и засунуть тряпку мне в рот.

Он присаживается передо мной на корточки, его лицо в нескольких дюймах от моего.

– Вот кое-что, что ты должна уяснить, Аида, – говорит он глухим и хриплым голосом. – Я не могу сделать тебя своей. Но могу сделать так, чтобы ты ни была больше ничьей.

Я бормочу что-то сквозь кляп.

– Что? – спрашивает Оливер.

Я повторяю снова, на этот раз громче. Оливер приближает ко мне лицо.

Я откидываю голову назад и изо всех сил бью его лбом в нос.

– ТВОЮ МАТЬ! – вопит Оливер, хватаясь рукой за нос, между его пальцев стекает кровь, – Какого хрена, Аида, ты, СУКА!

Оливер бьет меня снова. На этот раз, падая, я проваливаюсь прямо сквозь пол в густую, тихую темноту.

Кэллам

Я не знаю точный адрес коттеджа Каслов, знаю только то, что он находится где-то под Честертоном, и рядом есть озеро. Но, думаю, смогу его вычислить по цвету и общему расположению.

К сожалению, вдоль этого побережья хренова туча маленьких голубых пляжных домиков. К тому же уже темнеет, а эта часть пути освещена не очень хорошо. Я едва могу разобрать, какой дом голубой, а какой – серый или зеленый.

Я ищу взглядом «Мазерати» Оливера, но не могу полагаться на это наверняка – возможно, он приехал на чем-то другом.

Во всяком случае, я могу спокойно проезжать мимо домов, наполненных смехом и звуками вечеринки – где бы ни была Аида, дом будет тихим и уединенным, в этом я уверен.

Я опускаю окно и пытаюсь лучше рассмотреть коттеджи, которые находятся в отдалении от дороги, наполовину скрытые за деревьями.

Некоторые подъездные дорожки такие тусклые, что я едва могу их разглядеть. Я даже почти проезжаю мимо одного из коттеджей, не замечая нечетких следов в траве. Пока не обращаю внимания на