Ферма - Дмитрий Резаев

Ночь упала откуда-то сверху стремительным соколом, разбив суетливые мысли. Ночь без сна. В глаза никто не сыплет песок. Белые звезды. Близко и ярко, как мушки перед глазами. Огненная черта под углом в сорок пять градусов к поверхности. Огненный мяч. Или цилиндр? Это дракон. Великий Тенгри сделал первый шаг по смертному миру. Что для богов планета? Соринка в глазу. Можно нетерпеливо тереть рукавом, а можно вынуть осторожно пинцетом и отбросить прочь. Звезд на небе сколько хочешь, зачерпни рукой… Звезды горели и трепыхались. Они плясали перед зрачками Самарина, не давая досмотреть этот странный сон, где его переваривал серый туман. Не переваривал – разговаривал! Но что он хотел сказать? Что его планета не так стара, как это считалось до сих пор (точнее, тысячу лет назад, если верить теории относительности)? Что комета Рикса – инопланетный корабль? Об этом он вполне мог догадаться и сам. Вернее, сам и догадался.

Все очень просто. Он попал в небольшую ложбину, где скопились ядовитые испарения. Он надышался какими-то газами, как заурядный токсикоман, и некоторое время пребывал в отрубе. Сейчас все в порядке, он не спит и видит звездное небо.

– Самарин! Ты что, очумел, мордой в костер ложиться?!

И тут же мгновенная, ослепляющая боль, будто динозавр, в припадке нежности, лизнул твою щеку огромным шершавым языком. Самарин инстинктивно мотнул головой. Пламя бросалось в лицо, как пытающийся сорваться с цепи сторожевой пес. Звездное небо оказалось всего лишь искрами костра…

Костра?! Они же были в джунглях. Они пошли искать это… как его?… Пятно!

– Похоже, я отрубился, – Самарин потряс головой, которая удивительным образом не болела, – там была какая-то серая дрянь, газ или что-то в этом роде… Да, скорее всего болотный газ. Я, кажется, здорово его наглотался. Спасибо, что притащили меня.

Самарин слабо улыбнулся.

– Дело в том, что, похоже, мы все отрубились, – зловеще произнес Шур.

– Пятно, – хмыкнул Сигизмунд Трэш, – это – оно самое Пятно и есть.

– Самарин прав, – возразил Макс, – мы просто начуфанились этой серой дряни. Это метан или еще какая-нибудь гадость.

– Если мы все отрубились, то кто вернул нас к костру? – спросил его Трэш.

– Сами дошли, – спокойно ответил Макс, – ты что, обдолбанным никогда не ходил?

– Ладно, – не сдавался Трэш, – а видения?

– Видения!? – изумился Самарин,– у тебя тоже были видения?

– Я думаю, они были у всех, – подозрительно взглянул на присутствующих Сигизмунд Трэш. Опущенные вниз глаза служили подтверждением его догадки.

– Да-да-да, – сбивчиво заговорил Харпер, – видения…

– Правильно, – перебил его Макс, – если как следует эфира нюхнуть, еще и не такое привидится. Вот мы однажды в Карфагене забрели на аптечный склад. Там эфира было, как лиан в этих чертовых джунглях. Мы три дня в отвале провалялись. И на третий день мне стало мерещиться, что на самом деле Карфаген это – Система, а Система – это Карфаген, просто он так разросся от ссылаемых клонов и преступников, что… – Макс осекся под немигающим взглядом Трэша.

В наступившей тишине, нарушаемой только хлопотливым костром, Трэш снова окинул всех зловещим взглядом.

– Итак, – официально начал он, – каждый из вас, я повторяю, каждый из вас должен сейчас рассказать нам о своих видениях.

– Ты думаешь, что если у всех они – одни и те же, – перебил его Шур, но был остановлен, как и Макс, все тем же немигающим взглядом.

– Начнем с Харпера, – закончил Трэш. Харпер нервно похрустел пальцами и в задумчивости уставился на костер.

– Я не могу ручаться, что многое из того, что я вам сейчас расскажу, я действительно увидел, а не домыслил сейчас…

– А проще нельзя? – недовольно поморщился Макс.

Харпер продолжал гипнотизировать костер. – Мне снился Трэш…

– Кто?! – взвился, как ужаленный, Шур.

– Тихо! – прикрикнул на него Трэш.

– Сигги сидел на огромной белой скале и смотрел вдаль. Скала двигалась. Ну… словно плыла…

– Айсберг?

Харпер пожал плечами.

– А дальше?

– А дальше – все.

– Как все?

Лица слушателей разочарованно вытянулись.

– Теперь Макс, – скомандовал Трэш.

– Прежде чем начать рассказывать, хочу официально заявить: я уверен, что мы просто очуфанились. Потому что то, что я увидел, – типичный бред. Мне снилось руководство ВБС в полном составе. Они звали меня за стол, хлопали по плечу, и мне казалось, что они – мои давние друзья.

– Ну?

– А потом все исчезло, и я очнулся у костра.

– Эдвард, твоя очередь, – кивнул Эварду Шуру Трэш.

– Мне снился разрушенный район Оз. Дымящиеся развалины, среди которых бродят мородеры-урканцы. – Произнеся эту тираду, Шур как-то сразу умолк.

– Это все? – в голосе Трэша уже сквозили нотки опытного следователя. Шур заколебался, мотнул головой, помялся, а затем развел руками:

– Было кое-что еще, но этого я рассказать не могу.

– Почему?

– Это государственная тайна.

– Вот мы тебя сейчас мордой в костер сунем! – заорал Трэш.

С земли вскочила испуганная бледная фигура забытого урканца. Он заметался вокруг костра, как мотылек-мутант. Его полет был прерван железной рукой Макса.

– Ну ладно, – сдался Шур, – я видел падение Системы.

– Иди ты! – восхищенно присвистнул Макс, все еще продолжая сжимать плечо урканца.

– Ну, а теперь ты, – мстительно сказал Шур, обращаясь к Трэшу.

– Не скажу! – отрезал Трэш и, не дав никому опомниться, решительно лег спать.

Утром выяснилось, что урканец прилично говорит на английском. Он оказался потомственным охотником, с детства торговал шкурами урсунов и лапукосов в приграничье («мужик из Оз не карош, сильно башка бьет, и ногами, да!») и даже бывал в столице Системы Сити-Тауне («о-о-о-очен болшой шатры, многа-многа, да!»). Насчет Сити-Тауна, конечно, врал. Звали его Ул, и на самом деле он и о Салехоме-то знал только понаслышке. Как все урканцы, Ул любил прихвастнуть, и путникам пришлось довольно долго выслушивать о том, что род его входит в состав Второго Крыла, которое поселилось в Долине Вождей еще до Царского Клана, что он чуть ли не князь Первой Сотни, в связи с чем всем было предложено немедленно пасть ниц, затем подползти к великому воину и вождю, припасть щекой к его бедру и подержаться рукой за пенис. Получив пару подзатыльников от Макса, который как-то сразу взял его под свое покровительство, урканец наконец успокоился и даже милостиво согласился позавтракать вместе со всеми. Трэш нетерпеливо смотрел, как уроженец самой нецивилизованной страны на Западе запихивает в рот огромные куски крольчатины вместе с собственными пальцами. Несколько раз он предлагал испытать волю урканца на прочность с помощью нехитрой пытки огнем, но гуманистически настроенные товарищи сумели отговорить его от этой затеи. Понять их было несложно. Никто, в том числе эрудированный Шур, урканца вблизи никогда не видел. Он был для них как гуманоид, существо с далекой планеты. Самарин разглядывал раскрашенного белой краской охотника с особой тоской. Урканец был, как две капли воды, похож на Проводника, который остался в далекой казахской степи («Начальник? Кури «ЛМ»!»). Самарин вспомнил его разбитое в кровь лицо, когда он бежал за машиной и что-то кричал по-казахски. Сейчас Проводник казался ему родным и даже любимым. Если бы не эта комета Рикса, они могли бы сидеть вместе у костра и есть шурпу, причмокивая жирными губами. Урканец, будто читая мысли Самарина, то и дело бросал в его сторону короткие настороженные взгляды, словно примеривался, прежде чем, не глядя, метнуть нож. Самарин отвернулся, стараясь больше на него не смотреть.