Нахимов - Наталья Георгиевна Петрова

в 1838 году с тендером «Луч» и бригом «Фемистокол», которые при шторме попали в устье реки Туапсе; пока им не пришли на помощь, несколько человек погибли от черкесских пуль и шашек. Этот трагический случай Нахимов поведал Рейнеке в письме из Германии.

Кроме приказов морского командования отдавались распоряжения о действии десанта на берегу: его передовом укреплении, правом и левом прикрытии, главной колонне. Немаловажная деталь: каждый из батальонов первого эшелона при высадке на берег имел флажок определённого цвета, который втыкали в землю, обозначая правый фланг батальона, и таким образом избегали путаницы. О количестве сухопутных войск, времени и месте посадки войск на суда и высадки их на берег Лазарев договаривался с начальником Черноморской береговой линии Н. Н. Раевским.

Накопленный опыт позволил быстро подготовить десант, в котором принял участие Нахимов. В феврале 1840 года император отдал распоряжение о возвращении форта, названного именем Лазарева, и восстановлении разрушенных горцами укреплений. В состав десанта должны были войти по три батальона Замосцского егерского полка, которые забирали из Севастополя, и Виленского пехотного полка — из Феодосии; бригада артиллерии (с лошадьми), рота линейного батальона и два пеших черноморских полка из Тамани. Получив сведения о взятии горцами ещё и форта Михайловский, состав десанта увеличили: не два, а четыре пеших казачьих полка численностью 2500 человек, 4-й батальон Тенгинского и 1-й батальон Навагинского полков, всего 1400 штыков. Так что с мыса Тузла предстояло посадить на суда до 3900 человек.

В марте узнали подробности захвата черкесами форта Вельяминовский. Наступление вели до семи тысяч горцев, потеряв чуть ли не десятую часть убитыми и ранеными. Гренадерская рота Навагинского полка, десантированная для подкрепления гарнизона за несколько дней до нападения, защищалась до конца и полегла на месте; 15 человек, оставшихся в живых, черкесы увели в горы.

В апреле пришли вести о намерении горцев напасть на форт Святого Духа, создалась угроза и для форта Головинский. «...мы имеем дело с новым неприятелем, возторженным повторными успехами, в скопищах которого явилось единодушие и некоторое устройство», — считали в штабе сухопутных войск. Увидев, что русские форты не такие уж неприступные, вдохновлённые горцы даже на время забыли внутренние распри. Теперь уже речь шла не о восстановлении двух фортов, а о безопасности всей Кавказской линии. Особое внимание обращалось на укрепление оставшихся фортов, крепости Анапа с поселениями, Новороссийска и Геленджика. Медлить было нельзя.

В апреле 1840 года Лазарев рапортовал Меншикову о готовности Черноморского флота к высадке десанта. Он поднял свой флаг на «Силистрии», которой снова командовал Нахимов; начальником штаба был Корнилов. Конечно, Нахимов как командир корабля был в курсе всех дел, при нём проходили совещания, принимались решения, уточнялись задачи. Он не только наблюдал, но был в числе главных участников событий. Когда Лазарев готовил приказ о награждении офицеров, он прямо доложил, что Нахимов «при высадке десанта всем распоряжался и играл... главную роль»200.

В составе эскадры находилось шесть линейных кораблей: 84-пушечные «Силистрия», «Императрица Екатерина II», «Султан Махмуд», «Анапа», «Три святителя» и 74-пушечный «Иоанн Златоуст», 22-пушечный корвет «Ифигения» и 16-пушечная шхуна «Ласточка». Следовало высадить шеститысячный десант. Всего, как следует из рапорта Корнилова от 28 апреля 1840 года, вместе с экипажами в операции были задействованы 9949 человек.

Собрав все войска, 3 мая Лазарев приказал провести в Феодосии учебную высадку десанта. Оказалось, не зря. На первой репетиции солдаты были настолько неловки, что перемочили ружья и сумы, на берегу долго строились, отыскивая свои места. Провели вторую репетицию — стало лучше. Несмотря на положительный результат, генерал Раевский настоятельно просил Лазарева сформировать сводный морской батальон из охотников, то есть добровольцев. Лазареву эта идея совершенно не нравилась, он не хотел перед такой ответственной операцией отдавать моряков из экипажей, но Раевский и командующий Отдельной кавказской бригадой «покорнейше просили» о сформировании батальона, обещая не употреблять его для «тяжёлых обязанностей на сухопутной службе». Тогда зачем? — Исключительно для моральной поддержки: «...уже одним присутствием своим в виде надёжного резерва может ободрить войска и много содействовать успеху»201.

Командующих сухопутными войсками можно понять: предстояла высадка людей неопытных, недавно набранных, и обстрелянные матросы могли стать костяком десанта. В итоге Лазарев уступил. Несмотря на то что с кораблей прислали всего 700 матросов и 20 канониров, они оказали «полезное влияние на солдат, которые ни разу ещё неприятеля не видали», докладывал Лазарев Меншикову: «Везде начались радостные между ними толки, и солдаты приметно сделались веселее». «Силистрия» выделила 70 добровольцев — они помогали при выгрузке артиллерии, установке пушек на лафеты, быстром перетаскивании их на позицию. «Матросы на это способнее», — не без гордости отмечал Лазарев.

Четвёртого мая вице-адмирал отдал приказ на высадку десанта в устье реки Туапсе. Все гребные суда были разделены на два отделения — первое, под командованием капитана 1-го ранга Нахимова, перевозило Пражский пехотный полк и составляло левое крыло; второе перевозило Модлинский пехотный полк и составляло правое крыло — им командовал капитан 2-го ранга Корнилов. Кроме «Силистрии» и левого крыла гребных судов, под началом Нахимова была вся армейская артиллерия на баркасах и полубаркасах. В приказе от 4 мая Лазарев особо подчёркивал, что от действий артиллерии во время движения и её выгрузки на берегу «много зависит совершенство успеха десанта» — горцы артиллерии не имели.

Помощником Нахимова назначался капитан 2-го ранга Вукотич, помощником к Корнилову — лейтенант В. Истомин. Все необходимые распоряжения были сделаны, манёвры проведены. Теперь всё зависело от сноровки экипажей и опытности командиров. Дух приказов очевиден: решительное наступление и уверенность в благополучном исходе дела.

Десятого числа корабли подошли в район высадки и бросили якоря на отведённых им по диспозиции местах. По сигналу с флагманской «Силистрии» спустили все гребные суда и посадили на них солдат. Первой выстрелила пушка «Силистрии», что означало «начать бой», за ней начали пальбу остальные корабли. После сигнала «прекратить бой» артиллерия замолчала — продолжали вести огонь только фрегаты, стоявшие слева и справа, направляя выстрелы по флангам атакуемой позиции. За дымом ничего не было видно, поэтому в приказе заранее было оговорено: кораблям через 15 минут пальбу прекратить. Команды вслед за флагманом три раза прокричали «ура!» — это был сигнал к началу движения гребных судов.

Одновременно с движением начали палить гребные суда — сначала ядрами, у берега картечью. Собравшиеся было толпами на берегу черкесы при первых же выстрелах скрылись в горах. Как отмечают историки флота, в этих операциях впервые в истории военно-морского искусства удалось добиться непрерывности стрельбы вплоть до начала высадки десанта на